Отправлено: 01.10.07 15:35. Заголовок: ИЗБА-ЧИТАЛЬНЯ 3

ну вот как то незаметно и вторая изба читальня закрылась!
открываю третью....

 Отправлено: 31.12.07 18:44. Заголовок: vika пишет: Вы 1) к..

vika пишет:

цитата:

Вы 1) курите? 2) принимаете наркотики? 3) оставляете грязную посуду в раковине? 4) не моете за собой ванну? 5) пачкаете раковину зубной пастой? 6) испытываете неприязнь к птицам? 7) включаете музыку на полную громкость? 8) таскаете чужое молоко? 9) таскаете чужой хлеб/марки/яйца? 10) не опускаете сиденье унитаза? 11) забываете выключить утюг? 12) забываете потушить свечи? и 13) забываете запереть входную дверь? — Гхмм... нет, нет, нет. — Он замялся на мгновение. — Нет, нет, нет... Извините, повторите еще раз пункт 7. — Я повторила. — Тоже нет. Ну... нет, нет. Не-а... нет, нети... ну, нет.

Прикольно Надо же - все запомнил

Спасибо за обзор, Вика

 Отправлено: 07.01.08 09:04. Заголовок: С РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВ..

С РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВЫМ!!!

Валери Блок Рождество наступает все раньше
Арифметика любви тридцатилетних.
Джастин - способный и амбициозный юрист, но ее начальник считает одиноких женщин стремящихся выйти замуж, низшей формой жизни. Поэтому редкие свободные вечера Джастин проводит на диване с собакой, прихлебывая салатную заправку вместо ужина.
В жизни Барри тоже нет ничего, кроме работы. Его сосед по квартире крутит романы сразу с тремя женщинами, а у Барри за последний год не было ни одного толкового свидания.
Но под рождество все ожидают чуда. И оно происходит: Джастин и Барри знакомятся в падающем самолете, на волосок от гибели….

***************

Ла-Гардия кишела издерганными декабрьскими путешественниками. Барри терпеть не мог праздники. Толпы, вымученная сентиментальность, настойчивые призывы купить чего-нибудь, да побольше, нагнетание обстановки, резкий спад, дома, увешанные всякой фигней. Каждый год он отправлялся в Майами-Бич за противоядием — знойный воздух и эксцентричные евреи, и от этого его тоже уже тошнило. Сегодня он увидит опухшие ноги матери — исключительно бледные, испещренные узелками выпуклых синих вен — у края бассейна. Ему хотелось отдалить этот момент. Сама мысль, что там он скорее встретит кого-нибудь, чем здесь, была смехотворна, но он на всякий случай старался иметь это в виду. Каждый год.
Перед Барри в очереди стояла удивительно изящная женщина. У нее были густые изысканной формы черные брови и короткие прямые черные волосы; одета в элегантное черное пальто. Багаж у нее тоже был очень опрятный и очень ей подходил. Барри чувствовал, что влюбляется в ее затылок, — он глаз не мог отвести от точки, где сходились линии ее лаконичной стрижки. Левую руку она держала в кармане.
Он смотрел на изгиб ее руки. Что можно сказать такой женщине «Меня зовут Барри, летим со мной?» Пока он горячо обсуждал этот вопрос сам с собой, проклиная собственную трусость, она плавно прошла на регистрацию.
Она хотела, чтобы ей поменяли билет второго класса на первый, потому что на ее счету уже было нужное количество перелетов; она стояла, слегка прижимаясь к стойке, которая была ей по грудь. Она была грациозна, но непреклонна, стремительна и прекрасна. Руку все еще держала в кармане. Она вылетала в Феникс в 3:45. Женщина обернулась и рассеянно взглянула на Барри. У нее были яркие черты лица и смуглая кожа. «Мы были женаты в прошлой жизни, — говорил ее взгляд. — Разве ты не чувствуешь?»
Получив то, что хотела, она подхватила сумки и снова взглянула на него, и на этот раз в ее глазах читалось: «Я и не смотрела на тебя только что, более того: я с Парк-авеню, так что не зарывайся».
Она исчезла за группой разбуянившихся детей, но он опять нашел ее в толпе — она уплывала на эскалаторе вверх, сквозь потолок. Неужели ему нельзя даже надеяться, что эта женщина, которую он любит, да, любит, захочет хотя бы взглянуть на него? Аэропорт пульсировал. Сердце билось в такт где-то у горла и в желудке. Она смотрела на него сверху вниз. Подошла его очередь.
— Я хотел бы поменять билет на самолет до Феникса в 3:45, — сказал он, задыхаясь и обливаясь потом.
— За ваш билет деньги не возвращаются.
— У нас свободная страна, я куплю новый, — выпалил он, самолет взлетал через шестнадцать минут, а эскалатор уносил прочь его жену из прошлой жизни.
Клерк поднял на него глаза.
— Второй или первый класс?
— Первый. — Барри доверительно наклонился к клерку. — Мне нужно место рядом с женщиной, которая только что меняла билет.
Бледный клерк внимательно глянул на него.
— Понимаю, но я — хороший парень, — взмолился Барри, — я ничего подобного раньше не делал. — Клерк самозабвенно стучал по клавишам. Что это значит? Неужто ему придется рассказывать о своей любви служащему авиакомпании? — Ну тогда хоть через проход. — Он не смел оглянуться. — Пожалуйста! Я же, по сути, покупаю у вашей компании не один, а два билета.
- У нее ЗА. У вас ЗБ. Вы — идеальная пара, — машинально сказал служащий «УорлдУайд». — Следующий?...

 Отправлено: 07.01.08 11:06. Заголовок: Хорошая история, нав..

Хорошая история, наверное Спасибо, Вика

 Отправлено: 14.01.08 11:52. Заголовок: Андрей Бссонов Следы..

Андрей Бссонов Следы остаются

Врач Мария Рогожкина по стечению обстоятельств вовлекается в розыск опасных преступников. Ее ум и женская интуиция порой берут вверх над испытанными методами следствия…. (честно говоря, этими двумя строчками все сказано, единственное, что можно еще добавить, то, что муж называет ее Доктор Ватсон!)

Седов Б. К. (увы, имени расшифровать не удалось)

Трилогия о Тамаре Астафьевой

1. Пленница

Жизнь четырнадцатилетней Тамары дала крутой поворот: ее родители были жестоко убиты, а сама девочка оказалась под опекой ненавидящих ее родственников. Чтобы завладеть наследством, доставшимся Тамаре от отца-бизнесмена, они готовы на все – даже продать девочку в гарем кавказскому мафиози и объявить ее пропавшей без вести.

2. Мстительница.

Тамара, проданная дядей в гарем криминального авторитета» оттуда она попала в зону, совершает дерзкий побег. Теперь у нее новое имя Виктория Энглер. Цель ее жизни - месть. Месть за родителей и за сломанную жизнь. Обидчикам Тамары суждено испытать на себе то, что пережила она. Не время для любви время для сладкой и страшной мести!

3.Наследница

Тамара насолила слишком многим сильным мира сего, и теперь ее жизнь не стоит и ломанного гроша. К тому же она завладела чужим наследством, и за это ей тоже придется ответить. Теперь за Тамарой охотятся и воры и ФСБ. Спасти ее может только тот, для кого она дороже жизни…..

 Отправлено: 14.01.08 21:41. Заголовок: Пасиб за обзор, Вика..

Пасиб за обзор, Вика

 Отправлено: 17.01.08 15:34. Заголовок: Девятный Спас Автор ..

Девятный Спас
Автор
Анатолий Брусникин

2007 г.

От отца царя Михаила Романова — партриарха Филарета — потомкам осталось два подарка: чудодейственная икона Девятного Спаса — божественное свидетельство прав династии на русский трон и совет-пророчество опасаться восьмерок. Если сложить цифры 1689, то получится 24 — целых три восьмерки. В этот год противостояние Петра и Софьи достигло предела, и тогда же пропала чудодейственная икона.

Главные герои, однако, не Петр и Софья, а дворянский сын Митя, поповский — Алеша, крестьянский — Илья, отпетый негодяй Зеркалов, а также княжна Василиса Премудрая и Прекрасная в одном лице. А в это время царь Петр где-то на заднем фоне будет «рубить окно в Европу» и воевать со шведами.

Кто такой автор романа Анатолий Брусникин — не понятно — издательская группа «АСТ» псевдоним не раскрывает, но, судя по дорогостоящей рекламной кампании, на эту книгу очень рассчитывает. Возможно, под псевдонимом скрывается кто-то из известных литераторов или даже коллектив авторов, но в любом случае этот кто-то постарался на славу и смастерил отличный исторический роман с лихо закрученным сюжетом.

Прочитала… нууу, на полноценный исторический роман, не тянет… так, довольно неплохо написанная «сказка для взрослых» в историко-приключенческом жанре, с легким уклоном в былинно-сказочный… Начало довольно сильное и интересно закрученное, но где то с трети романа, острота теряется, начинает появляться тягомотина, предсказуемость сюжета и откровенно слабая концовка…
Однако, написано довольно удобоваримо (стиль схож с Акуниным, есть мнение, что он и является автором) и присутствует довольно необычный взгляд на Петровскую эпоху (хоть и довольно спорный…). В общем, довольно неплохо для коротания пары-тройки зимних вечеров, но не «отличный исторический роман с лихо закрученным сюжетом», как его подают в рекламе ИМХО!!!

 Отправлено: 21.01.08 11:53. Заголовок: Lessa пишет: Однако..

Lessa пишет:

цитата:

Однако, написано довольно удобоваримо (стиль схож с Акуниным, есть мнение, что он и является автором) и присутствует довольно необычный взгляд на Петровскую эпоху (хоть и довольно спорный…). В общем, довольно неплохо для коротания пары-тройки зимних вечеров, но не «отличный исторический роман с лихо закрученным сюжетом», как его подают в рекламе ИМХО!!!

да. судя по отзывам читавших книгу, стиль смахивает на акунинский! правда я еще не читала... работа знаете ли... работа

 Отправлено: 21.01.08 11:53. Заголовок: Айзек Адамсон Тысяча..

Айзек Адамсон Тысяча лиц Бэнтэн

ОБ АВТОРЕ

Айзек Адамсон родился в Форт-Коллинз, штат Колорадо. Окончил факультет киноведения университета Колорадо в Боулдере. Хорошо играл в футбол, плохо — на гитаре, ест сальсу прямо из банки. Его любимые писатели — Наиуо Кирино, Таити Ямада, Янн Мартел, Алан лин и Уильям Гибсон. В настоящее время Адамсон живет в Чикаго с женой Чи-СуКим.
Вебсайт Айзека Адамсона — http://www.billychaka.com/

***************************
В мультипликационном Токио что ни день творятся страшные и удивительные чудеса. Убитый священник Храма Богини Удачи возвращается, чтобы отомстить потомкам офицера секретной службы. Историк-изгой в недрах букинистического магазина тихо сходит с ума в окружении книг, которые никто не читает. Бывшая поп-звезда нашла свое счастье в игровых автоматах и после семи лет невезения и депрессии внезапно начинает раз за разом выигрывать золотые горы. Американский журналист разгадывает тайну утонувшей девушки, которую видел один раз мельком и запомнил только потому, что у нее необычная родинка. Нуар, абсурд, переплетение суперсовременной и бесконечно древней культуры. Повествование, от которого не оторваться. Развязка, которую невозможно предсказать. Из этой книги можно было бы сделать прекрасный анимэ-сериал. Все элементы налицо.
Только, если приглядеться, понимаешь, что не такой уж мультипликационный этот Токио и не такие уж нарисованные эти персонажи. Мистическая история богини Бэнтэн и тех, кто, к счастью либо к несчастью своему, обратил на себя ее внимание, — это история о реальных людях в малореальных, однако легко представимых обстоятельствах. Можно не верить в Семь Богов Удачи — может быть, веришь во что-то другое: хоть в черную кошку, хоть в белую обезьяну. И в один прекрасный день та сила, в которую ты веришь, скрывая свою веру даже от самого себя, может материализоваться и тебя спасти. Или ободрить. Или хотя бы насмешить — а за это стоит быть благодарным в особенности.
Айзека Адамсона ценят у него на родине такие безусловные гении-рассказчики, как, например, Кристофер Мур. Рассказывать истории Айзек Адамсон умеет — и даже если истории эти порой пугают или наводят грусть, автору хватает присутствия духа, чтобы смеяться. Живой человек остается живым, в какую бы кровавую мультипликацию ни попал. Журналист кливлендского (!) журнала «Молодежь Азии» (!!), пишущий о чемпионате по восточным единоборствам среди несовершеннолетних инвалидов (!!!), казалось бы, абсурден, и, однако же, абсолютно убедителен. И два других романа Адамсона о приключениях Билли Чаки — «Разборки в Токио» и «Эскимо с Хоккайдо», выходившие в издательстве «Эксмо», — демонстрируют ту же до миллиграмма рассчитанную смесь абсурда, нуара, мистики, саспенса и гуманизма.

*******************
Гравюра оказалась маленькой, не больше квадратного фута. Богиню Бэнтэн изобразили с загадочной миной, ка-кие нередко видишь на японских портретах. В ее чертах сквозило веселье, как будто она знает про вас какой-то секрет, но никому не расскажет. У ног ее покоилась черная деревянная шкатулка, которую сторожили белые змеи, а на заднем плане виднелся пруд, заросший лотосами. Морж встал рядом со мной и откашлялся.
— Вам знакомы японские Семь Богов Удачи? — спросил он.
— Есть такое дело, — ответил я.
— Изначально Бэнтэн была индийской богиней удачи по имени Саварти. В Японии она стала покровительницей музыкантов, писателей, гейш и азартных игроков. В деревнях она также охраняет родники, ручьи и пруды. Змеи служат ей, выполняют ее повеления. Говорят, это очень ревнивая богиня.
— А какое отношение Бэнтэн имеет к навигации?
— Некоторые верят, что она также морская богиня, — ответил Морж. — Каждый год она вместе с другими Бога-ми Удачи плывет на Такарабунэ — корабле сокровищ, который привозит новогодние подарки. В праздник Нового года многие люди совершают паломничество в храмы Семи Богов Удачи, веря, что это принесет им счастье. А сейчас позвольте проводить вас в номер?
И тут я заметил, что дверь запечатана сваркой. Я слыхал, что некоторые японские гостиницы запечатывают номера, где останавливался его императорское величество. Но как-то я сомневался, что император когда-нибудь спал в этом подвальном номере, меньше чем в миле от императорского дворца.
— А зачем вы дверь запаяли? — спросил я.
Морж слегка дернул усами, выдавая неловкую улыбку. Снова откашлялся и уставился в пол.
— Пожалуйста, примите мои самые искренние извинения. Официальная политика отеля «Лазурный» запрещает обсуждать именно этот момент.
— Это еще почему?
— Мне очень жаль, но политика отеля запрещает мне обсуждать политику отеля.
— Ну тогда, сдается мне, вы только что нарушили по-литику отеля.
Он на секунду задумался.
— Кажется, и правда.
— Тогда, может, вы продолжите и расскажете остальное?
Я одарил его самой невинной из своих улыбок. Морж подумал, а потом выдохнул объяснение:
— При покупке здания прежние владельцы настояли на том, чтобы номер остался запечатанным. А еще настояли, чтобы картина по-прежнему висела на двери. Это бы-ло условием продажи. Видите ли, за свою короткую исто-рию отель много раз менял хозяев. Но всегда оставались пустой номер и гравюра Бэнтэн.
— Но почему? — Простите?
— Ну, она удачу приносит ИЛИ...

 Отправлено: 21.01.08 12:35. Заголовок: vika пишет: правда ..

vika пишет:

цитата:

правда я еще не читала... работа знаете ли... работа

Ну тогда ты герой, еще находишь время на такие подробные освещения книжных новинок и не только новинок

 Отправлено: 21.01.08 14:53. Заголовок: Lessa пишет: Ну тог..

Lessa пишет:

цитата:

Ну тогда ты герой, еще находишь время на такие подробные освещения книжных новинок и не только новинок

таки стараемся, стараемся!!! надо ж нос по ветру держать
(ей богу от скромности не умру )

 Отправлено: 04.02.08 13:38. Заголовок: Дашкова Полина Источ..

Дашкова Полина Источник счастья

Петр Борисович Кольт — миллиардер. Нет такой сделки, которую он не сумел бы заключить. Он может купить все, что пожелает. Он привык побеждать и не терпит поражений. Он хочет вернуть молодость и жить вечно.
Петр Борисович не верит мифам о философском камне и стволовых клетках. Его интересует таинственное открытие, сделанное в Москве в 1916 году военным хирургом профессором Свешниковым.
Никто не знает, в чем суть открытия. Все записи профессора исчезли во время революции и гражданской войны. Сам он тоже исчез. Неизвестно, где и когда он умер. И умер ли вообще?...

***********************

— Вы, Герман Ефремович, кажется, неплохо знаете местную мифологию, — сказала Орлик. — Помните кохобов, взрослых младенцев? Кохобы, здоровые сильные мужчины, которые большими группами приходили к кочевьям и ничего не могли о себе рассказать. Вероятно, жрецы использовали их труд, а потом каким-то образом стирали память. Впрочем, это пока только мое предположение. И еще, я считаю, что сонорхи явились в эту степь с Тибета. Кстати, то же самое предположил доктор Барченко, мистик, эзотерик, сотрудник самого засекреченного научного отдела НКВД. Отдел курировал Глеб Иванович Бокия, профессиональный революционер, чекист, ближайший соратник Ленина. В двадцать девятом году сюда приходила экспедиция под руководством Барченко, но у них не хватило технических средств, чтобы влезть глубоко под землю. Барченко и Бокия в тридцать седьмом расстреляли, если какие-то документы и сохранились, то они до сих пор недоступны. Отдел Бокия занимался древними эзотерическими учениями. Их интересовали технологии психического воздействия, чтение мыслей на расстоянии. И еще способы сохранения молодости, продления жизни, вплоть до физического бессмертия.
— А что, древние мистики эти способы знали? — спросил Кольт и судорожно сглотнул. У него пересохло во рту, и предательски дрогнул голос.
Прежде чем ответить, Орлик откинула полог палатки, закурила и села так, чтобы дым шел на улицу.
— Поиски, попытки, исследования фиксируются во всех цивилизациях, на протяжении всей истории человечества. Древний Египет, Китай, Индия. Потом Западная Европа, раннее и позднее Средневековье, эпоха Возрождения. Восемнадцатый век. Масоны, знаменитый граф Сен-Жермен. Кстати, у вас, Петр Борисович, на футболке написано «plus ultra». Это латынь. Знаете перевод?
— Ну, что-то вроде вечного движения, — нерешительно ответил Кольт, прижал подбородок к груди и оттянул футболку, чтобы посмотреть на цветные готические буквы у себя на животе.
— Да, примерно так, — кивнула Орлик, — «все время вперед». Древний алхимический принцип. Вечное де-ланье вечности для собственной плоти.
— Алхимики искали философский камень, — вдруг встрял губернатор, до этой минуты сидевший молча, — так они нашли его или нет?
Орлик выпустила дым из ноздрей и тихо рассмеялась.
— Еще спросите, где его можно купить и сколько он стоит.
— Нет, я понимаю, это великая тайна, точно никто не ответит, но вы, Елена Алексеевна, как думаете? — спросил губернатор.
— Я думаю, мы никогда не сумеем продраться сквозь тысячелетние наслоения мифов. Тот, кто знает, молчит, тот, кто говорит, — не знает. То есть лжет. В большинстве случаев мы имеем дело либо с ложью, либо с иносказаниями, расшифровать которые может только знающий.
— Но знающий молчит, — выдохнул Кольт.
— Совершенно верно. То, что жрецы Сонорха жили сто пятьдесят, двести или больше лет, всего лишь леген-да. Но в этой степи пока не найдено их останков. Известно, что они сильно отличались от местных жителей, хотя бы потому, что были не монголоидами, а принадлежали к европейской расе. Откуда и зачем они пришли сюда две тысячи лет назад, почему и куда исчезли в пятом веке нашей эры, неизвестно. Их язык был похож на арабский. Из более поздних источников следует, что они знали латынь. Но и местными наречиями они владели в совершенстве. Мы можем только гадать, верить или не верить.
— Сто пятьдесят, двести, триста лет, — пробормотал Кольт, — но ведь они тоже проходят.
— Проходит все, — Орлик мягко и даже как будто виновато улыбнулась. — У каждой жизни есть свой срок. Ветхозаветный старец Мафусаил согласно Книге Бытия прожил девятьсот шестьдесят девять лет. Он был прямым потомком Сифа, сына Адама и Евы, и дедушкой Ноя.
— Ну, это мифы, предания, — заметил губернатор. — А есть все-таки хоть что-то реальное?
— Реальное? Не знаю. В могилах нескольких средне-вековых алхимиков на территории Франции и Германии находили не останки, а бревна, одетые в соответствующие костюмы и уложенные в гробы. Никто до сих пор не может точно определить даты рождения и смерти графа Сен-Жермена и найти его могилу. Археология говорит нам, что в Древнем Египте средняя продолжительность жизни была страшно мала: тридцать-сорок лет. Мы судим об этом по захоронениям. Мы можем узнать что-либо лишь о мертвых. Живые не оставляют следов в земле и в камне. Алхимики считали, что смерть — следствие несовершенства человеческой природы, и пытались путем сложных химических превращений вырастить некую особую субстанцию, которой недостает живому организму, чтобы стать бессмертным. Примерно этим же занимаются некоторые нынешние биологи, но уже на другом уровне.
— Но ведь можно все-таки узнать, пользуясь всей мощью современной науки, — да или нет? — неожиданно громко выкрикнул Кольт и тут же прикусил губу.
Его собеседники молча уставились на него. В узких черных глазах губернатора блестела насмешка. Серые глаза Елены Алексеевны смотрели со спокойной печалью и жалостью. Она заговорила первой.
— Наука, конечно, способна на многое. По спектограмме света звезды, удаленной от земли на сотни световых лет, можно определить точный химический состав этой звезды. Но технология строительства египетских пирамид до сих пор неизвестна. Кости женщин и детей здесь, под нами, молчат. Возможно, кто-нибудь сумеет расшифровать иероглифы, выбитые на этих камнях, прочитать слова, перевести на современные языки. Но смысл написанного останется тайной. В европейской мифологии бессмертны вампиры, в русской — чудовище Кощей. В народном сознании бессмертие плоти — проклятье, купленное ценой страшных злодейств. Сделать плоть бессмертной можно, только продав ее известно кому. Вот вам цена. Царь Соломон отказался от вечной жизни. Это был его выбор. Он не желал хоронить тех, кого любил. Впрочем, это всего лишь еще один красивый миф. У Соломона было семьсот жен и триста наложниц. Любить так сильно, чтобы ради любви отказаться от бессмертия, возможно лишь кого-то одного.
— Суламифь. «Песнь песней»,—тихо пробормотал Кольт.

 Отправлено: 11.02.08 12:25. Заголовок: Близиться День Свято..

Близиться День Святого Валентина, вот и Вам, валентинка от меня…

Вместо предисловия

Сто с небольшим лет назад ученые сомневались, для кого построена каменная пирамида на плато Саккара близ древних Фив. Принадлежность пирамид в Гизе фараонам Хеопсу, Хефрену и Микерину известна со времен Геродота а вот кому предназначена самая первая шестиступенчатая громада, которой 4600 лет, долго было загадкой, и проблему решали более 200 лет. Правда, знали, кто ее построил из тесанных монолитов — архитектор Имхотеп, о котором сохранилось множество сведений и легенд. Сейчас пирамида считается усыпальницей фараона Джосера, который для египтологии долго оставался с титулами «таинственный» и «загадочный». В энциклопедиях даты его правления приводятся условные, называется лишь XVII век до н.э. Во многих учебниках истории он отнесен к легендарным царям Египта.
Чудеса и приключения с первой ступенчатой пирамидой начались с попыток немецкого военного инженера Минутолли проникнуть в ее недра. Целый год он не мог найти вход. В 1821 году он пробил наклонный ход в каменной массе и сразу наткнулся на сводчатую галерею, а затем на систему сложных коридоров и переходов. Саркофаг оказался на дне глубокой ямы. Его открыли, но он был пуст. Немцы были обескуражены.
В кратком отчете значилось; «Пирамида безгласна и загадочна, ибо опустошена полностью, иероглифов внутри чрезвычайно мало»…

*********************

Ученым повезло со свитком, найденным в 1930 году близ Мемфиса. На его перевод ушло несколько лет, ибо иероглифы были архаичными. Он был составлен столетие спустя после сооружения первой пирамиды. Там Джосер назывался «дважды превосходным» и «золотым солнцем, взошедшим над Египтом». Скорее всего, остались традиции жрецов, верных этому фараону. И сообщалось, что правил он 30 лет, воевал с кочевниками, украсил свою столицу храмами в честь главных богов. Он включал в государственный совет архитекторов, кораблестроителей, умелых ремесленников. Проповедовал мудрую мысль — чиновники должны обладать способностями в деле, которое им поручено контролировать на пользу государства. Не правда ли, такая мысль актуальна и ныне!
И вот вам еще один поучительный мостик в нашу эпоху. Джосер ввел праздник «хэб-сэд». Во время него происходили забеги на выносливость вокруг стены заупокойного комплекса. Это упоминание о празднике так и осталось бы кратким сообщением, если бы археологи чуть позже не натолкнулись на стелу с правилами «хэб-сэда». Джосер на нем сам доказывал ежегодное возрождение своей физической силы, делая марафонские пробежки. Затем это требовалось повторить придворным, чиновникам, слугам. Ученые, не лишенные галльского юмора, представили себе французских королей и их министров, бегающих вокруг Версаля, и русских царей, огибающих трусцой кремлевские стены...
Между тем Лауэр в ходе архивных розысков натолкнулся на удивительный факт — тоже жгучую загадку истории. Джосер то уходил в непроницаемую тень, сбивая с толку исследователей, то возносился вдруг до высот. К примеру, царица Клеопатра, македонка по крови, приказала летописцам вести свою родословную именно от Джосера. А вот память о его главном архитекторе Имхотепе, строителе первой пирамиды и великолепного храмового комплекса не прерывалась более двух тысяч лет подряд….
(источник: Малиничев Г. Археология по следам легенд и мифов).

ИТАК…

Сенин Виктор Сын фараона

Во время раскопок древнеегипетской пирамиды ученые нашли папирус, содержащий рецепт... оживления человека. Сюзанна Моран, сотрудник Лувра, едет в Каир, где ей удается не только оживить сына фараона, но и узнать, что она — жена фараона.

***********************
На первой полосе «Монд» помещалась небольшая заметка «Путешествие в загробное царство». Автор рассказывал: «В Лувре сотрудником отдела египетских древностей Сюзанной Моран сделано сенсационное открытие. В одном из папирусов эпохи фараона Джосера обнаружен рецепт древнеегипетских жрецов, который удалось прочесть в ультрафиолетовом излучении. Древние врачеватели под руководством сына фараона Ра-моса умели не только проводить бальзамирование тел, но и погружать в анабиоз. Благодаря папирусу Рамоса теперь известно, что египтяне при
необходимости приостанавливали процессы жизнедеятельности человека, а затем возрожда-ли организм для дальнейшего существования. Если медики докажут на практике реальные возможности дошедшего до нашего времени рецепта, люди получат право на бессмертие, на встречу с далекими предками.
По предположению С. Моран, в районе Саккара, где воздвигнута пирамида Джосера, сохранилась занесенная песками гробница Рамоса, сына фараона Джосера и ученика великого Имхотепа. Моран утверждает, что в гробнице хранится тело Рамоса. Если захоронение будет найдено, велика вероятность того, что мы встретимся с сыном фараона, который жил без малого за пять тысяч лет до нас...»

****************************
— верно и то, что температура на огромных участках Вселенной приблизительно одинакова, имеется возможность обмена энергией. Но при более высокой скорости света!
— Так...
— Так то так! Но обмен энергией происходит во Вселенной! Значит, и скорость света не постоянна, она изменяется в зависимости от обстоятельств. Таковы данные наблюдений НАСА. Американцы запустили в космос гравитационный зонд, чтобы перепроверить теорию Эйнштейна. Существуют непознанные нами инопланетные коллизии. Скажите мне, как у новорожденного появляется сознание? Откуда оно берется у дитяти? Куда уходит после смерти?
^- Этого не объяснить...
— А древнеегипетские жрецы объясняли! Они, как вам известно, исключали само понятие смерти. На этом построено учение о реинкарнации душ. К сожалению, человечество многое утратило, по недомыслию отметая открытия, предавая авторов анафеме. Утратило в силу природных и прочих катаклизмов, повлекших полное исчезновение цивилизаций, а значит и их опыта и культур. Может, не случайно все — Атлантида, государство Урарту, инквизиция с ее сожжением еретиков, гонения на физиков, врачей, генетиков... Следует подумать, обратиться к сохранившимся крупицам ценнейшего наследия прошлого, чтобы хоть кое-что наверстать, использовать для развития цивилизации, для ее спасения.
— Спасения? — воскликнул Леруа. — Это чересчур!
— Все закономерно! Цивилизации уходят, не вечна жизнь на планете Земля. Преемственность цивилизаций существует — это я заявляю твердо.
— Значит, вы намерены проверить рецепт древних по оживлению человека? Правильно я вас поняла? — сказала Моран.
— Абсолютно правильно! Мы в своих исследованиях топтались на месте по одной причине: рассматривали тело в отрыве от окружающего пространства! В отрыве, повторяю! И ошибались. Возможно, существует целая программа связи со Вселенной, ее волновым полем, нервной системой человека, а мы ничего не знаем. Слепо вмешиваемся в процессы, и вредим этим. Но недалек тот час, когда человек проникнет не только в космос, но в загробный мир и принесет открытия, которые опровергнут наши представления о жизни, о бессмертии.
— Верите в загробное царство? — поинтересовался Леруа.
— Зря иронизируете. Жизнь бесконечна. Как бесконечна Вселенная. Египтяне знали, что человек состоит как из видимого физического тела, так и из духовной субстанции. Смерть разрушает единство телесной и духовной сил. Для возвращения в мир живых необходимо восстановить взаимосвязь телесного и духовного бытия. Тогда мы с вами и дадим ответ на вопрос: откуда появляется у новорожденного сознание.

***************

— Мои спутники погибли, когда мы шли к тебе, — сказала Сюзанна.
— Твои спутники живы и здоровы. Ход времени для них переведен назад.
— Как понять твои слова?
— Потом все узнаешь. Вы встретитесь. Поможет система межвременного пространства.
— Вроде машины времени?
— Не знаю, что такое машина времени, но моя система действует таким образом, что феллах или простой горожанин, оказавшись в поясном пространстве, забывают об увиденном и переносятся в изначальную точку путешествия. Как бы заново начинают делать то, что уже сделали. К счастью, попавшие в межвременное пространство перемены не ощущают, продолжают жить в полном спокойствии для себя и окружающих. Прежнее для всех как бы стирается в памяти.
Сюзанна думала о том, что Рамос всем существом, разумом своим там, в эпохе Джосера, с древним размеренным укладом жизни, верой в богов, отношением к природе. Его возвращение к солнечному свету через столько веков, да что там веков — тысячелетий, окажется трагичным. Трудно будет ему воспринять реальность — иной воздух, рев надвигающихся машин, уличная суета. Легче срубить кедр, на котором покоилось сердце Баты, убить быка и срезать смоковницы, чем переродиться через тысячелетия.Хотя, возможно, она преувеличивает, не все так безнадежно — в своих папирусах писцы оставили собственное представление бытия, есть там место и машинам, и людям в скафандрах, и поселениям под водой. Значит, и Рамосу под силу охватить цивилизацию XXI века. Не смирится его разум лишь с тем, как относятся люди к богам, как легко забывают прегрешения: сходил в церковь, исповедался, свечку поставил — и волен снова не являться пред очи Господа.
Имхотеп говорил: «Пройдут века, люди потеряют веру в богов. И тогда явлюсь я». Вера в богов осталась, но изменилась до неузнаваемости. Как и сами люди. Они утратили чувства, обрели инстинкты. Но жизнь не повернуть вспять. Ее можно сделать добрее, с учетом опыта прошлых веков, отбросив жестокость, равнодушие, безграмотность.

P/S:ну…и причем здесь День Святого Валентина, скажите вы, а все потому, что книга о любви! Любви, о которой мечтают мужчины и женщины всех времен и народов, любви способной ждать любимого не просто года и столетия, а ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ….

Рассмотрев обстановку помещения с каменными лавками, Сюзанна замечает на стене с вратами для умерших изображение женщины: белое легкое платье с красным поясом на талии, парик на голове. С удивлением Моран обнаруживает: на стене ее изображение — ее глаза, ее припухшие чувственные губы.
По правую руку от портрета надпись: «Приди ко мне, Ити. Я жду тебя». Сомнений не осталось: она, Сюзанна Моран, повторение царевны Ити, лишь ей суждено войти в склеп как жене Рамоса. Ее полное сходство — закодированный пароль, своего рода электронная карта для прохода через систему контроля. Никому другому не войти в святая святых, последнее пристанище сына фараона.
Только теперь с предельной ясностью Моран осознает заклинание древнего папируса, находит разгадку его: «Ты одна знаешь мое желание. Услышу слова твои и встану ото сна...» Пароль, который известен двоим: последнее желание Рамоса — о нем, об этом желании условились муж и жена в определенный момент их жизни. Условились на случай разлуки. Никто другой не догадался бы произнести такие слова над телом близкого человека.
Выходит, прав был профессор Майе, когда потребовал использовать силу биогенератора, определив за исходную биополе отца девочки,
которую сбила машина. Профессор догадался: вдруг удастся уловить предсмертную мысль девочки, ее настоятельное желание, тот самый импульс к возрождению мозга.
«Приди ко мне, Ити. Я жду тебя». Моран еще раз взглянула на изображение далекой царевны, удивляясь своему сходству с ней. Художник древности делал роспись на стене, казалось, глядя на живую Моран. Приблизившись, Сюзанна прикоснулась ладонью к белому платью жены Рамоса.
— Я пришла к тебе, мой супруг. Мой повелитель.
Стена дрогнула и начала медленно раздвигаться. В образовавшийся проем хлынул чистый свет дня…

************
— Боги испытывали тебя, когда ты оставил земную обитель.
— Победителей награждали гирляндами цветов, а в мой дом вступило горе. Не уберег жену! — Рамос дважды ударил себя по руке — жест величайшей досады. — В слепой ярости отдал в жертву дьяволу всех твоих слуг.
— Горе затмило твой разум, ты поддался чувству ненависти.
— Тебя не стало, сердце свое я вынул из груди. Как сделал Бата. Только не на цветок кедра положил сердце, как Бата. Я закопал сердце в скалах.
— Страдал ты, но и я страдала в чужой обители.
— Ты одна знала о секрете моего возвращения в мир живых. Я уже говорил. Потеряв тебя, я отдал себя во власть светлого Осириса, надеясь, что ты вернешься и обязательно разыщешь меня. Растворы натра и мази мумие готовил сам. Придумал секреты с проходом в усыпальницу. С мастерами я так оборудовал каменный настил под ногами идущего, что даже незначительное увеличение веса — по сравнению с твоим — приводит к неизбежному. Человек проваливается в камеру временных координат, он как бы растворяется. Бедуин или простой горожанин, посетив мой дом без разрешения, не получают благословения. — Рамос нежно поцеловал Сюзанну. — Твой портрет на стене — потайная печать для врат. Они распахиваются лишь при условии, если вошедший точно соответствует изображению. Не случайно я повелел выбить предостерегающую надпись: «Не пытайся войти в усыпальницу. Тебя ждет смерть. Только Ити имеет право распахнуть врата вечности». Я принес себя в жертву ради нашей любви. Как Гор принес глаз в жертву Осирису. Как Бата отдал свое сердце в жертву брату…

 Отправлено: 21.02.08 09:47. Заголовок: Близиться, близиться..

Близиться, близиться 23 февраля!!!

Ах, как хочется начать этот рассказ да на старинный манер, вот так вот: в некотором царстве, в некотором государстве жил да был распрекрасный и пригожий... духовой оркестр. Да, оркестр! А уж голосистый какой был... Одно слово — оркестр! Причем оркестр тот, нужно сказать, был не простой, а, представьте себе, военный! Но не царский был оркестр, не президентский — это по-нонешнему, — обыкновенный. Очень хороший. А молодцов бравых, музыкантов молодых, красивых, стройных — загляденье — насчитывалось душ пятнадцать-двадцать, а может, когда и тридцать. Дружина как бы. Начальствовал у них тогда сам главный воевода — дядька. Ну, не дядька, а дирижер по-современному. Но не простой, заметьте, дирижер, а в чине подполковника
Верьте или не верьте, а приключилось у них в одном году такое вот важное — судьбоносное, как теперь бы сказали, — событие...
Как здорово-то было бы. Не рассказ, а песня.
На самом деле это не сказка. Тем более, уж извините, не царское какое государство, а вполне обычное, про-стое. Как сейчас говорят, постсоветское, но демократическое. И сам город не город, а именно столица. Не называем ее только из принципа секретности. Рассказ-то про военный оркестр, значит, про армию. А если про нашу армию — значит, секретно все, если хотите знать. А уж если хотите, то... Хотите?..
Тогда вместо вступления. Прелюдия как бы...
Правильно говорят, приход цунами, например, очень хорошо чувствуют рыбы и морские животные. На земле — опять же животные, включая домашних... В воздухе — само собой, всякая летающая живность... А вот... Нет, справедливости ради человеческую науку обязательно нужно отметить. Ее соответствующие приборы тоже кое-что улавливают, если к электричеству подключены и цветные чернила в струйном принтере есть... А вот люди!.. Людей все природные и другие напасти всегда застигают врасплох. Будь то первый снег, весеннее солнце, буйный ветер, та же, например, перестройка, приезд дальних родственников или просто незнакомых... Потому что люди! Важный рефлекс в жизни потеряли. Давно и напрочь.
Нечего такого сгущающегося над собой не чувствовали российские военные музыканты, расквартированные, скажем, где-то... неподалеку от нас... С чего бы им как говориться... Все накатанно, все обычно-привычно... Служба!


Вишневский Владислав Национальное достояние

Роман «Национальное достояние» - это история невероятных приключений современного полкового духового оркестра.
Молодые музыканты – срочники и контрактники – даже в период серых будней после монотонных репетиций умудряются похохмить, пошабашить и влюбиться. Так и текла бы их армейская жизнь, если бы не одно обстоятельство – появление госпожи лейтенанта американских военно-морских сил с заданием от оргкомитета Международного музыкального конкурса найти ранее неизвестное российское дарование….

****************

Военный марш безуспешно пытался разорвать стены репетиционной комнаты. Такт за тактом, от вольты к вольте восторженно звучал под властными движениями рук дирижера. Хотя слушателей в оркестровке не было, одни исполнители, но он звучал по-боевому задорно, торжественно, призывно и мощно. Как на параде.
Как и положено ему звучать. Это же марш! По-другому он звучать не может! Только восторженно. Это флагу — хоть государственному, хоть детскому — можно то тряпкой безвольно висеть, то гордо на ветру реять, но не... Марш он и есть марш, и точка. Без вариантов. И дирижер, подполковник Запорожец, — невысокий, по армейским меркам в летах офицер, крупнолицый, с простоватым, часто скептическим выражением лица, чуть курносый, с редеющей шевелюрой, где-то за сорок ему, — неумолим в работе и требователен, сняв китель сейчас, стоя, энергично отмахивает характер марша... Трубы, играя в терцию, стройно выводят тему, передавая ее то баритонам, то кларнетам, четко поддерживаемые чуткими тенорами альтушек, красивыми фразами тромбонов и валторн... На месте — тут как тут — и басы-тубы, и большой барабан, отмеряя темп сухо бухает под украшающую синкопированную россыпь дробей малого барабана. Яркими вспышками и сухими акцентами, дополняя, звенят тарелки... Лица музыкантов — молодые, разные — сосредоточенны, любо-дорого смотреть. Они погружены в характер исполняемого произведения. Подполковник, как волшебник или тестомес, нахмурив брови, пряча восторг и похвалу в глазах, прислушивается к звучанию, то вытягивается на носках, машет руками — месит тесто, то резко опускается на пятки, мотая головой и взмахивая руками и даже пальцами, раскрывает разворачивающееся музыкальное полотно...
Но вдруг восторг в лице подполковника гаснет, ухо его фиксирует недопустимую диссонирующую трель мобильного телефона. Ни в такт, ни в лад и вообще не по партитуре звуки. ЁП... Лицо дирижера тускнеет, движения рук становятся резкими, нервными, не такими красивыми и плавными, как полет звучащего марша. Глаза в поисках подлянки сердито перебегают от одного музыканта к другому. Музыканты тоже уловили звонок мобильника, прячут глаза. Но их лица в отличие от дирижера горят тайным восторгом, потому что в ровной спокойной жизни возникла хохма. Нет, обычному уху изменений в звучании исполняемого марша не слышно. Как он звучал, так и... Хотя изменения, конечно, есть... Есть. Марш дополнительную энергию получил, дьявольскую, супервосторженную, тайную и игривую. Этот непредвиденный композитором нюанс замечает и старшина оркестра. Не отрываясь от мундштука трубы, старшина недовольно, категорически осуждающе крутит глазами, и дирижер горестно вздыхает, недоуменно подняв плечи. Наконец не выдержав пытки, в сердцах, дирижер отмахивает рукой коду. Звуки обрываются, как и не было их... Зато четко, на всю оркестровку, как ждал, подлый, прорывается мобильный телефон — тили-тили...
— Ну черт знает что! Итит твою мать! — с негодованием бросая дирижерскую палочку на дирижерский пульт, восклицает подполковник. — Трушкин! Ну сколько раз всем говорить, а?
Да, в кармане у тубиста Левона Трушкина, большого, крупного, с армянскими чертами лица, нахально надрывается подлый телефон. Все музыканты давно просекли это, услышали. С намеренно равнодушными лицами одними глазами, пряча вспышки смеха, косятся на Трушкина. Левой, красный и жалкий, растерянно, как по горящей сигарете, хлопает по карману рукой, торопливо запускает ее внутрь, достает телефон, брезгливо вынимает его двумя пальцами, как лягушку за лапку или как растаявшую шоколадку….

**********************

— Давай, Жека, родина на тебя смотрит. Набирай, Сашка!..
Тот, которого назвали Жекой, это прапорщик Евгений Тимофеев, нерешительно протягивает руку к трубке телефона. Рука, чуть помедлив, решительно подняла трубку. Палец одного из заговорщиков — Александра Кобзева — тут же набрал нужный номер на круглом диске городского телефона. В ней, в трубке, после паузы послышались длинные гудки, затем щелчок, и возник небрежный, торопливо глотающий окончания слов, недовольный мужской голос:
— Дежурный-по-части-майор-Одинцов-слушает.
— Здравствуйте, майор, — с расстановкой, звенящим баритоном, не терпящим никаких мыслимых препятствий, тем более возражений, заговорил его абонент. — С вами говорят из канцелярии Администрации Президента России. Немедленно пригласите к телефону командира полка... С ним сейчас будет говорить президент страны Владимир Владимирович Путин... Немедленно. Кстати, подскажите его имя и отчество.
В трубке, похоже, человек пульс потерял, уж онемел — это точно...
— Здр... Кто? Кого?! Кхэ... кхы-м. — в испуге прокашлялась трубка. — Отчество... Презид… А, нашего командира? Товарищ полк... Полковник его отчество... кажись. Да, полковник Золотарев он, пол.. щас... — теряя уже не только окончания, но и целые слова, заторопился голос. — Щас-щас, одну минуточку, товарищ... э-э-э-. Соединю вас, подождите! Соединяю. — В трубке возникли шумы серьезного переполоха. Дежурный, прикрыв ее рукой, отдавал грозные команды своему наряду срочно приготовиться к встрече президентского кортежа: — Он уже едет, едет! Кто-кто, конь в пальто! Бегом, я сказал! Ну, …! — Слышалось приглушенное дыхание, чьи-то испуганные возгласы, шлепки, хлопки дверей, всполошенные непонятные выкрики... Наконец раздался громкий щелчок селекторной связи, и возник все тот же голос дежурного офицера, правда, несколько тише, но уже осипший, механический, плоский, испуганный, без обертонов: — Товарищ полковник, дежурный по части майор Одинцов докладывает... на связи с вами... э-э-э... извините, президент страны... Верховный главнокомандующий, сказали! Говорить с вами будет сейчас из Администрации. Соединяю...
— Что-о-о? Кто? Дежурный, кто, ты сказал? Верховный главнок.» Сейчас!!! — Голос командира от изумления бился где-то в конце второй октавы, часто соскакивая на фальцет, словно нога с осклизлой подножки. —
Президент? Сам?! Мне!!! Не может быть! Алло, алло, кто это? — Казалось, жизнь человека висела нити тоньше его волоса. — Владимир Владимирович?!
— Кха, кхым... Здравствуйте, полковник! — очень мягко, вкрадчивым тоном заговорил высокопоставленный абонент, точь-в-точь как тот голос по телевизору, президента страны.
Командир, подскочив из-за стола, вытянулся, его в жар бросило... Это он!! Сам!!!
— Здравия-желаю-товарищ-президент-Российской-Федерации! Командир в...
— Э-э-э... здравствуйте-здравствуйте! — недовольным тоном перебил президент задыхающийся, восторженный голос. — Я к вам... это... очень коротко, полковник.
— Да-да, товар...
— Что же это у нас с вами получается, полковник, — вновь перебил абонент. — Я, президент России, и здесь и за рубежом твержу всему узколобому и консервативному миру о наступившей демократии в нашей стране, о неотвратимости и приверженности перестроечным процессам в умах и сознании всех наших российских граждан, в том числе и военных...
— Мы это, товарищ президент, очень хорошо знаем и всячески вас поддерживаем...
— Не перебивайте, пожалуйста...
— Извин...
— Так вот... У вас в полку как раз такой вот сейчас и проходит акт этой самой антидемонстрации. Вы ведь все показатели нам портите. Понимаете? Сознательно или бессознательно...
— Бессознательно, тов...
— Гкха-гкхым... — снова обрывает президент. — Ставите тем самым для всей мировой общественности под всю нашу внешнюю политику. Политику открытости, контроля и доверия. — Никак нет! В смысле, так точно! — вконец растерявшийся сбитый с толку офицер. — То есть... Не понял, товарищ Верховный главнокомандующий, в каком это смысле? Я сейчас же немедленно все исправлю! Наведу положенный вами демократический порядок... Только прикажите.
— Я так и думал, полковник!.. — мягко надавил голос президента. — Гости нашей страны, американцы, пригласили к себе на встречу кого-то из ваших музыкантов... мне докладывают. Так нужно помочь бы, наверное, демократическим процессам... Проследить, понимаешь... А не мешать им... Как я понимаю. Так ведь, полковник?
— Так точно, товарищ президент! Будет выполнено, товарищ Верховный главнокомандующий! Я лично прослежу за ходом демократических процессов у себя в полку. Я им задам...
— Вот и хорошо. Спасибо, полковник.
— Служу России... Российской Федерации. Трубка президента легла на рычаг, дала отбой... Трубка командира полка еще некоторое время, тревожно тутукая, висела в воздухе...
«Это ж надо... Кто! звонил... Сам!..»


********************

— Привет, ребята! Хорошо смотритесь! Завидую вам! — воскликнул он, добродушно взмахнув рукой с горящей сигарой. Сунув ее в рот, продолжил: — Простите, что беспокою в такой важный момент, я понимаю ваше настроение после такого концерта. Первая скрипичная соната Баха Си минор — это нечто! В таком-то исполнении! Более того, скажу, мне удалось послушать еще и бетховенскую «Крейцерову сонату». В его исполнении! Представляете? Что-то невообразимое творилось в зале. Уверяю, господа! Со мной тоже. Такой фурор! Я понимаю.
— Вам понравилось, сэр, понравилось?! — не удержалась Гейл.
— Еще бы! Восторг!
— Вот видите, сэр, — пожаловалась Гейл, — а Стиву не нравится. Я ему говорю, Бах в его исполнении такой неожиданно певучий, восторженный, легкий... Умопомрачительное владение инструментом, проникновение в мысли, в настроение композитора. А техника какая!! Тех-ни-ка!..
— У-у-у, верно, верно, девочка. Это есть, этого не отнимешь. Но я Стива понимаю. Не обижайтесь на него. Я сам такой. Если б европейцы так играли, я б не возражал. А азиаты эти...
— Кисин русский.
— Вот я и говорю: азиат. Все, что восточнее Европы, для нас, американцев, дикая Азия. Ну, может, не совсем уж теперь и дикая, но Азия. Это помнить надо. — Старик прокашлялся, задумчиво покатал сигару в пальцах, сунул ее в рот, затянулся, выдохнул дым, сказал: — Вот чем я хочу вас побеспокоить, мисс Гейл, попросить, раз уж вы мой верный помощник и член конкурсного ко-митета. Не могли бы вы проехать, на пару-тройку деньков всего — пару-тройку! — члены совета настаивают на расширении географии конкурса, к этим самым варварам азиатам. Шучу! В Россию. Только в Москву, туда и обратно. Формально, можно сказать, прокатиться. В основном к вашему дяде, наверное. Мы это мгновенно устроим. Очень, извините, хочется согласие именно в Большом совете, а то обвиняют меня в консерватизме, а я, вы же знаете, человек прогрессивный, почти демократ, но, со старыми убеждениями. Ха-ха... А, мисс Гейл, выручите? Если хотите, я попробую и мистера Гладстона с вами уговорить! Стив, как вы думаете?
— Нет-нет, — заерзал на сиденье лимузина Стив. — Я не могу, сэр! Я через день улетаю в Шанхай. У нас там подписание контракта на строительство нового сборочного завода, мы инвестируем. А Гейл, наверное, не...
— А я могу... — неожиданно, без сопротивления согласилась девушка.
— Правда? — обрадованно воскликнул старик. — Вот и хорошо! А я боялся, думал, не уговорю. Значит, вы согласны, Гейл, согласны?
— Да, я полечу. А когда надо?
— Чем скорее, тем лучше, — оживился сэр Герри Лодун. — Мы через пару недель — вы знаете — переезжаем в Стокгольм. Уже! Не все правда, но отдел организации точно. Мэр Стокгольма уже звонил, предупредил: все готово — офис, реклама, отели, оркестр, прочие формальности... Надо ехать. Так что... Решайте. Можно завтра, можно через день.
— А можно так, я Стива провожу — и на самолет? Из своего экранного угла в беседу немедленно включилась секретарь-референт Эм.
— Господа, мисс Гейл! Я все сейчас же узнаю, подберу удобный вариант, закажу билеты — туда и обратно — и доложу. Подготовлю все необходимое для поездки. Мистер Лодун, скажите, пожалуйста, а что предпочтительнее мисс Гейл иметь с собой там, в России.
— Да ничего особенного, мисс Эмма. Мисс Гейл, возможно, сама решит, чем ей там заниматься. Захочет что-либо посмотреть или послушать, ей все покажут. Хотя я лично не знаю, чего там, в Москве, можно смотреть, но… — сэр Герри Лодун небрежно качнул рукой с сигарой — соответствующие документы и полномочия от оргкомитета мы им отправим. И в Министерство культуры, и в Администрацию президента, и в Минобороны, я думаю, и… куда понадобится. Это детали. Хотя кроме Шостаковича, Свиридова, Щедрина, отчасти и Шнитке я никакой приличной музыки за последние несколько десятков лет из России не слышал.
— А исполнители?
— А вот исполнителей много. Едва ли не в каждом нашем кафе и ресторане. Неплохо, замечу, развлекают… По всему миру так. Недавно, помню, мы заехали с… — начал было с жаром рассказывать старик, но спохватился, закашлялся, оборвал себя: — О, все-все, извините, не буду вам мешать, и так уж я провинился перед вами. — Откланялся. — Спасибо, мисс Гейл! Я рад, что вы согласились, выручили меня. И вам, сэр, удачной поездки в Китай. Хорошая, кстати, страна. Опасная, но очень для нас перспективная. Главное, чем быстрее мы их нашими деньгами обуздаем, тем спокойнее будем отдыхать в будущем. Все-все, ребята, всего наилучшего!

******************
«Патетическая кантата» в четырех частях, композиторов Александра Смирнова, Россия, и Гейл Маккинли, Соединенные Штаты Америки, Аранжировка мисс Маккинли. За дирижерским пультом — дирижер, господин Запорожец, Россия.
Бурные, продолжительные овации заполнили зал...
Сцена ярко освещена, в самом же зале свет медленно гаснет,
— Все... настроились! — говорит побелевшими от страха губами дирижер.
Дирижерская палочка в правой руке предательски дрожала. Ноги тоже тряслись... если присмотреться. Лоб и шея были мокрыми от пота. Фрак — как он не хотел! — все же пришлось надеть, — был чуть-чуть узковат в поясе, воротник рубашки слегка сдавливал шею, но туфли были как раз. «Хоть это хорошо подобрали», — мелькнула язвительная мысль. Но не это было главным. Главным было другое. Подполковник Запорожец впервые дирижировал таким огромным оркестром на публике. Причем не где-нибудь, а за границей, на виду у всего мира. Еще, у какого мира!.. Капиталистического! А это вам даже не на Красной площади в сводном оркестре играть, тут хуже. В смысле, ответственнее. Он же представлял страну, всю Россию. Причем и ту, советскую, и эту, непонять какую. Но свою! Причем сами понимаете в какой ситуации. «Лучше б я заболел, — предательски наплывала мысль, Запорожец судорожно отгонял ее. Она снова появлялась с подсказкой: грипп можно было разыграть, а еще лучше радикулит... Привычнее. — Нет, — отмахивался додполковник, — вовремя не догадался закосить, теперь уже поздно. И если бы первый приз достался не нам, россиянам, дирижировал бы сейчас здесь совсем другой человек, а не он, Запорожец. А теперь-то что уж... выиграли», — с тоской подумал Запорожец, отрывая глаза от дирижерской партитуры. Уже и все музыканты перед ним, вот они. И приготовились, а он их, большую часть оркестра, и не видит. Расплываются лица. Мандраж потому что такой охватил. Вот же ж, черт!.. Сейчас-сейчас, пройдет... пройдет. Что интересно, вернее, странно: подполковник Запорожец видел почему-то очень четко только своих музыкантов. Их глаза. Да!.. Требовательные и спокойные, уверенные и веселые. Родные и близкие. Подбадривающие... Хоть они, музыканты, и сидели, широко разбросанные по огромному составу редкими зелеными точка-ми на плотном черном фоне других музыкантов, но он их видел и чувствовал, как обычно, вот они: коробка шесть на шесть. Даже дотронуться можно, казалось.
— Внимание!.. — дирижер поднял обе руки. Плохо еще различая музыкантов, оглядывал их, ряд за рядом. Главное, не думать об ответственности, успокаивал он себя. Нет, главное, начать, а там само пойдет. Да и музыканты отменные, профессионалы, о каких только мечтать. «Так, сейчас сразу резко и на форте...» — подумал Запорожец, мельком глянув в партитуру.
— И-и-и... — шипя воздухом, резко вдохнул дирижер... А дирижерская палочка вместе с кистью левой руки сама отмахнула начальную точку на форте.
Оркестр вступил точно и стройно. Музыка полилась красиво и динамично.
Чуть позже, дав публике настроиться на тревожную волну, затеплились светом огромные сферические экраны мониторов. Из небытия возникли цветные, туманные картинки огненного хаоса рождения новой планеты...
«Так, сейчас литавры... — краем глаза следя за партитурой, чуть опережая, отмечал дирижер. — Да-да, сейчас... Дум-дум-дум-дум-м-м... Вот оно! Молодцы! Мощно-мощно, дробно, с акцентами... Так... так. Есть! Дальше. Теперь бурно орган и скрипочки... шестнадцать тактов... Но нежно-нежно, ребятки... неежно... Так, хорошо, хорошо. Валторны!.. Вовремя! Молодцы! А теперь резко, ап, диминуэндо... Мягко, мягко — пиано... еще нежнее. Вот так, так, хорошо... поем, поем... Развиваем дальше... дальше. Темп держим, ребятки, держим. Больше экспрессии, маэстро...» — требовали его руки, глаза его, мимика лица. Музыканты чувствовали его настроение, легко понимали его технику дирижирования, послушно следовали за ним. «Фаготы. Теперь фаготы — пассажики — резко, улю-лю-лю, улю-лю-лю... тридцать вторыми... Ну, ну... аи молодцы! Получается!.. Страницу... перевор... Дальше...»
И про узкий фрак уже дирижер забыл, и волнение исчезло, и весь состав музыкантов уже просматривался легко и отчетливо. А пластику звучания он уже физически видел. Тема считывалась глазами, преобразовывалась в спрессованную управляемую строчку мелодии. От его души и рук невидимыми лучами расходилась к музыкантам и вновь, стократ обогащенная, возникала под пальцами звучащих инструментов. Музыка рождалась от его чувственного сознания, вызывалась к жизни волей его дирижерских рук, звучала под пальцами музыкантов, как единая живая пластическая субстанция. Как огромное и широкое нескончаемое чувственное полотно. Родившееся только что! Именно сейчас вот, в эту минуту. Вот оно звучит!! Слышите? Видите вы это? Цените, люди, это мгновение, оно никогда уже не повторится, оно всегда будет звучать вновь и зано-во... И каждый раз будет рождать все новые и новые чувства... если исполнять осознанно и с желанием. Все как и в самой жизни.
Публика в зале, завороженная яркими звуками музыки, мелодикой темы, зрительным видеорядом, затаив дыхание, следила за развитием жизни на своей планете. От простого к более сложному, от одной эры к другой. Видела все сменяющиеся формации... все, что век за веком происходило на их Земле, в их доме. Это выглядело как смерч, как ураган. Впечатление было мощным. Рождение планеты, ее молодость, ее развитие... Складывалось сильное впечатление могущества двух составляющих: Природы и Человека. Причем в конце второго тысячелетия Человек действительно осознал свое могущество. Осознал его разрушительную, в большей части, силу.
Вторая часть симфонии как раз и рассказывала о тех потрясениях, вызванных человечеством на Земле. Одна за другой, нескончаемой чередой на земле проходят войны. Тысячами гибнут люди, вместе с ними гибнет Природа. Где побеждает, где погибает... Страдает человечество, страдает справедливость... Страдает планета. Одни страны живут хорошо, в других странах люди не могут чувствовать себя людьми... Как это может быть в одном доме? Как мы это допускаем!
Третья часть посвящена поиску выхода из создавшегося положения. Музыка металась — мы слышим, — как встревоженная, погибающая птица, в поисках надежды на спасение, по всем странам и континентам, демонстрируя единство боли, наличие общих проблем. Иногда виделись сильные ростки разума, иногда слабые. Доминирующим было наличие злой воли. Силы добра и зла в неравной схватке сходятся, ожесточенно бьются.
Четвертая часть — вот оно счастье! — есть решение. Находится! Люди договорились! Осознали! Земля действительно для всех общий дом. Соседей нужно уважать, с соседями нужно жить дружно, помогать друг другу... Когда мир в доме, мир с соседями, тогда и солнце ярче светит, и птицы громче поют, и дети звонче смеются... А что еще людям, что еще человечеству надо? Мира и счастья, заботы и дружбы. Естественно, здоровья себе и всем-всем!
В таких именно красках развивалось музыкальное произведение. Мощно и красочно, образно и мелодично, тревожно и романтично, талантливо и прагматично, осознанно и оптимистично. Как и сама жизнь. Недаром человека считают венцом природы за его разум, в первую очередь. Разум и должен торжествовать. Он и тор-жествовал почти всю четвертую часть музыкального произведения. Эта часть подчеркнула своей конструктивной составляющей направление действий человечества, гармонизировала состояние публики в зале.
Когда звуки стихли, возникла пауза...
Дирижер очнулся от осознания пустоты... От невозможности опереться на спасительную упругую поверхность звуков. Они ушли, растворились, исчезли, как шум отзвучавшей грозы, как погасшие огни поезда в ночи, как теплый песок, просочившийся сквозь пальцы. Дирижер выпрямился, растерянно поднял глаза на музыкантов. Что случилось? Почему тишина? Провал? Катастрофа? Нет, глаза и вид музыкантов говорили об обратном. Но ведь тихо... Дирижер повернулся к залу.
Аплодисменты шквалом взорвали томительную тишину,
— Браво!.. Браво!!
Только сейчас Запорожец почувствовал, что фрак действительно узкий, и не только в поясе, вообще весь, главное, в плечах. «Смотри, родина, — распрямляя плечи, подумал подполковник, оглядывая зал, — как мы тут, на чужбине, музыку валяем. В смысле, ваяем. Все для тебя, родина, все тебе во благо. Заметила, нет?» — говорил вид подполковника, победно оглядывающего зал. Он стоял, потный и уставший, но совершенно счастливый, как тот гладиатор, победивший не только своего противника, но и завоевавший свободу.

*****************

-Смирнов, глянь-ка, что это мне там подсовывают?
Александр просмотрел несколько листочков:
— Это... это... контракты.
— Какие еще контракты?
— Коммерческие... На часовую запись... Вот это — любой военной музыки... Это — любой русской духовой музыки... Это то же самое... И здесь такое же. Записать нас хотят.
— Куда это нас записать?
— Вот это контракт с «Рэдиотелевижн» Италии... Этот с финским «Рэдио энд ТВ»... Этот с австрийским «Рэдио энд ТВ»... А это... «Уорлдувайд телевижн ньюс». Причем все за деньги.
— За деньги... — с укоризной хмыкнул подполковник. — Да мы им так за милую душу отыграем, бесплатно. Пусть знают наших.
— Ну-да, щас, бесплатно! — обиженно вмешался Кобзев, краем уха внимательно слушавший разговор Александра с дирижером. — Чего это мы тут даром бу-дем... кому-то вкалывать... в такую-то даль, товарищ подполковник. У них же тут денег куры не клюют... Нет-нет, я и Баба-яга против, товарищ подполковник. Соглашайтесь только за деньги. Сань, глянь-ка там, какие хоть они?
— В сумме, — Санька заглянул. - Тысяч... за пятьдесят где-то, даже больше.
— О-ого, за час?! — изумился Кобзев. — Товарищ подполковник, подписывайте скорее, если в сумме... Это же... Не раздумайте.
— Что подписывать... тут подумать надо.
— А что думать? Подписываем и садимся играть. Прямо тут. Всем сразу. Пусть радуются!
— А это можно? — с сомнением переспросил дирижер.
— А чего кота тянуть за...
— За хвост, Кобзев! За хвост, — вовремя вставился старшина оркестра, зная, что, именно сейчас, на людях, может брякнуть этот Кобзев, в эти вот самые ушастые микрофоны...
— Конечно можно! — вроде не заметив, продолжил мысль Кобзев. — Время — деньги, товарищ подполковник. Сань, скажи им, продюсерам этим, что мы согласны, но только сейчас и прямо здесь. Не то возьмем вот... и домой уедем. Будут потом себе локти кусать. Давай переводи...
— Господа... — начал переговоры Смирнов...

 Отправлено: 27.02.08 09:58. Заголовок: Никитин Юрий Скифы ..

Никитин Юрий Скифы

Завсегдатаи одного из интернет-форумов, глубоко озабоченные судьбами Родины, приходят к выводу, что развал России и деградация ее населения принял необратимый характер. Тогда они решают «взамен этой нелепой Руси, что везде мордой о все камни» воссоздать великую Скифию, могучую непобедимую державу. И их кажущийся безумным план начинает осуществляться с фантастической скоростью...

ПРЕДИСЛОВИЕ
В этом романе многие старожилы Корчмы (http://nikitin.wm.ru/cgi/forum/read.pl?forum=nikitin) узнают знакомых персонажей. Я не стал им тогда менять ники, так и вошли в роман, как партийные клички.
Все персы, активно участвующие или недавно участвовавшие, — завсегдатаи виртуальной Корчмы, размещенной в Интернете. Ее основала Лилия, она же неизменная хозяйка сайта и модератор на протяжении всех семи лет. Разместили сайт на своем сервере ребята из relis.ru, которым отдельная благодарность за ресурсы, за их бескорыстную помощь.
В Корчму за семь лет заходило немало народу (на счетчике Рамблера уже далеко за полмиллиона), часть стала постоянными посетителями, передружились, перессорились, ходили друг другу бить морды уже вживую, назначали стрелки, снова дрались и мирились, в конце концов, образовалось странное сословие (или создалась нация) корчмовцев.

Юрий Никитин
**************

— Корчмовцы!.. Пять лет, как исполнилось нашему веселому и самому замечательному заведению на свете. Это и питейное заведение, и академия, и тренировочный зал на выживание, и все-все, как говорил Винни-Пух! Я, признаться, был поражен накалом страстей, когда первый раз рискнул переступить порог... Помню, шел спор между Черным Принцем и Кузнецовым о происхождении слова «Ильмень». По всему залу летали виртуальные табуретки, кто-то кого-то лупил. А вскоре, как мы все помним, со-стоялась первая невиртуальная драка между Ласьковым и Матросовым. Потом этих драк было немало, что значитца, теоретический спор продолжался другими средствами... Словом, слабые вскоре убегали на более тихие форумы, а яростные и непримиримые по сей день дерутся в нашей Корчме! Так пожелаем же сами себе, чтобы и через следующие пять лет мы вот так встретились здесь, а Валечка подавала нам пиво и креветок...
Над столом со звоном встретились эти массивные вместилища пива. Звенело, грохотало, кое-где плеснуло, клочья пены замедленно сползали по толстым стенкам. Сильно запахло разваренными креветками, это появилась Валюша с широчайшим подносом у самой груди, но груди не на подносе, как делают игривые официантки других кафе.
Ее ловкие руки быстро расставляли глубокие тарелочки. Ей помогали, весело перешучивались, тут же возник и пошел наматывать обороты неутихающий спор на тему «Как обустроить Русь?». Каждый вечер в Корчме швыряние емэйлами, об этом же в газетах, но что делать: это национальный спорт русской интеллигенции, как в Бразилии — футбол, в США — регби, в Канаде — хоккей, а в племени мамбо-юмбо ритуальная пляска вызывания дождя.

*******************
— Ребята! Я повторяю снова: почему мы, как бараны, уперлись именно в идею великой России?
Тишина стала гробовой, прекратилось даже чавканье. Тор начал смотреть исподлобья.
— Объяснись, — потребовал Черный Принц.
Яна не спеша выудила из вазочки салфетку. Крылов видел краем глаза, как она вытирает пальцы, а ее горячую грудь и на расстоянии чувствовал всеми фибрами, нервами, внутренностями.
— Почему цепляемся за идею великой России? — повторил он еще громче. — Даже вообще Руси?
Черный Принц сказал предостерегающе:
— Костя, что-то тебя не понять...
— Нет, — сказал Крылов все так же напористо, — подумайте! Нам что нужно на самом деле?
Тор сказал с неудовольствием:
— Я вижу, к чему ты клонишь. Да, нам нужно, чтобы нас уважали. Но уважают, как ты сейчас скажешь, и шведов и датчан, а их страны кто отыщет даже на самом большом глобусе? Нет, нам все-таки дай, что Россия — империя, что Россия — великая держава. Мы слишком долго были великой империей, чтобы вот так в раз согласиться на роль шавки… Да, когда-то Македония держала мир за рога, потом — Португалия, Турция, Швеция, Испания, Португалия, Британия.... Франция при Наполеоне стала сверхдержавой, но у них это вспышки, у них недолго, а мы тысячу лет были великой державой!.. Нет, как хочешь, но мне нужна великая Россия.
Крылов сказал с удовлетворением, все так же громко, не давая вниманию корчмовцев рассеяться, он даже чувствовал, что на него смотрит эта Яна:
— Тебе нужна великая держава. Ты хочешь принадлежать к великой державе. Ты хочешь гордиться тем, что ты — гражданин великой державы, с которой считается мир, которая поддерживает порядок не только на своей шестой части суши, но и отвечает за спокойствие в регионе гораздо большем... Так?
Тор ответил настороженно, что-то ему не понравилось в торжествующем голосе:
— Ну, пусть так...
— Но почему все привязывать к России?
Тор опешил, лицо начало наливаться краской гнева:
— Я не вижу...
— Поясняю, — прервал Крылов. Хмель все сильнее кружил голову, но теперь мысль, не скованная оковами «как надо говорить и как поступать», понеслась галопом — Мы все хотим видеть сильной державу, в которой живем. Так?.. Нам не дает покоя мысль, что когда-то она правила миром... или почти правила. Ведь совсем недавно по меркам истории никакого США не было, а Россия уже била шведов, била турок, била Наполеона. Мы хотим быть членами этой великой державы. Так вот, повторяю: почему уцепились за слово «Россия»?
На него смотрели уже все, раскрыв рты. Тор пробормотал, хмурясь:
— Поясни.
— Все просто, — ответил Крылов победно, ибо Яна уже не слушала Алексея, а смотрела с жадным интересом в прекрасных глазах на него, на Крылова. — Поясняю! Еще с большим успехом мы могли бы возродить не великую Россию, а, скажем, великую Скифию. Уж она-то в самом деле правила миром! Если войска Суворова победно шагали в Италии, Германии, Швейцарии, то скифы не только прокатывались по всей Европе, но и надолго оккупировали весь Восток, завоевывали все те страны, как то Мидию и Сирию, а египетский фараон Псамметих выходил навстречу с дарами и смиренно откупался от наших грозных предков, что грозили разнести в пух и перья все Древнеегипетское царство!

******************
На сайт он вломился злой, словно скиф в атаке на персидскую пехоту. На обоих форумах шло живейшее обсуждение скифскости. Как в Корчме, так и в Золотой Палате, отделении Корчму, куда вход был только по паролям. Впервые всех удалось занять так надолго. Вообще-то проблема сайтов в том, что даже в самое жаркое и переломное время тем для дискуссий все равно не хватает.
При очных встречах вроде бы их в избытке, но очные далеко не каждый день, даже на кухнях, когда за водочкой и огурчиками соседи собираются поговорить о футболе и политике. А сайт — это место, где дискуссии и споры не прерываются ни на мгновение. Видно, как поднимается волна, как самые выдержанные оппоненты бросаются в спор, забыв о тщательности аргументации, уже переходят на личности, по всей виртуальной Корчме летают такие же виртуальные табуретки, а то и вовсе вроде бы умные и выдержанные люди договариваются о личной встрече, чтобы бить друг другу морды.
В Корчме это случалось часто, табуретки летают над головами посетителей каждый день. Лишь самые упорные сидят себе за отдельным столиком и перемывают кости древним ископаемым или же обмениваются ехидными комментариями по поводу находки загадочной Гипербореи.
Очень часто случались периоды затишья. Корчма, в отличие от любого невиртуального клуба по интересам, открыта все двадцать четыре часа без выходных и праздников, там постоянно кто-то возится, расспрашивает, гогочет, дразнит собаку или жутко ухает под разными личинами. Но сейчас, похоже, удалось бросить великолепную кость изго-лодавшимся умам. Скифскость обсуждают с таким жаром, с каким не обсуждали ни войну в Чечне, ни скандал с голой первой леди Империи и послом из Нигерии.
Прошла неделя после той встречи в кафе, когда он впервые выдвинул идею скифизации. В Альманахе, есть и такой раздел на сайте, начали появляться стихи, а затем и рассказы на скифскую тему. Простенькие, восторженные, примитивненькие, но пошли неожиданным косяком, а где есть масса, то появляются и орешки, изюминки, жемчужинки.
Еще за пару недель материала набралось на три альманаха. Устроили тайный рейтинг, отобрали лучшее, энтузиасты отнесли в типографию. Пришлось скинуться, но уж обойдемся пару месяцев без пива и сладкого, зато альманах...
Для большинства корчмовцев, как он видел, это стало самой увлекательнейшей из игр. Вроде бы RPG, но в то же время и real-time strategy. Корчмовцы, из которых половина уже гордо именует себя скифами, сообща создавали мир, забыв о женщинах, о пьянке и картах "Забывали о дискотеках, о травке, а в Интернете сразу же мчались к своему сайту, с разбега врывались в Корчму и, без всякого здрасьте, сразу в драку, в спор, левой пяткой аргумента в челюсть оппонента, одной рукой за пиво, другой за ножку табуретки, а третьей...

**************
Крылов суетливо распахнул «молнию» на сумке, закопошился во внутренностях. На свет появился ворох легких рубашек с короткими рукавами. Он спросил с недоумением:
— Ну и чо?
Тор взял рубашку, развернул. Черный Принц присвистнул. На груди шла крупная надпись: «Да, скифы — мы!» Буквы четкие, вызывающие, яркие. В свое время Откин первым начал снабжать всех кружками и чашками с рисунками из любимых книг, никто не допытывался, что за тех-нологии, каждый из корчмовцев где-то да работает или служит, неприлично спрашивать, кто какой пост занимает, если человек сам не скажет, многие перебиваются с хлеба на воду, только бы не потерять доступ в Интернет, но кое-кто, чувствуется, от кризисов в экономике не страдает...
Тор брезгливо покопался в ворохе:
- На мой размер не найдется!
— Поищи лучше — предложил Откин.
Все наблюдали, как Тор растянул одну из рубашек в руках, прикинул размеры на глазок, решительно сбросил свою майку. Обнаженный до пояса, он в самом деле был похож на бога-громовержца, грудь похожа на медные латы центуриона, а густые рыжие волосы похожи на раскаленные докрасна кольца проволоки.
Все еще с недоверием он натянул рубашку. Надпись легла вдоль груди, сделав ее визуально еще шире, а рубашка, даже Тор явно признал, как раз впору, Откин не зря быстро идет в гору как биржевик, умеет просчитать заранее даже такие мелочи.

*************
— Ты раньше, — напомнил он строго, — был сторонником имперского сознания.
— Я им и остаюсь, — отпарировал Крылов. — Просто имперское сознание демонстрирует иную стратегию, только и всего. Скажем сразу, что оно не менее исторично, чем националистическое, но его стратегия легитимации направлена не в прошлое, а в будущее. Империя — это предзаданное единство земель и народов, которые вошли в нее рано или поздно — должны в нее войти. Великая империя. А будущее любой империи — это или весь мир, или та часть мира, которая по каким-то причинам представляется единственно важной и достойной внимания. В этом смысле история (в том числе, разумеется, и история входящих в империю народов) принимается во внимание «постолъку-поскольку»: понятно, что таковая существует, и с ней надо как-то считаться, но не более чем с любым другим техническим обстоятельством. Сакральное измерение эта история приобретает только в контексте имперского проекта, как история, направленная в будущее (разумеется — имперское будущее). Поэтому, кстати говоря, имперское прошлое совершенно не обязано быть «славным». Римляне, самый имперский из всех имперских народов, сами считали себя потомками троянцев. То есть — потомками побежденных.
Тор помотал головой, вытаращил глаза:
— Погоди, я совсем поплыл... Что-то ты от скифов ушел далеко. Важно для нас иметь славное прошлое или не важно?
Крылов сказал с нажимом, подчеркивая каждое слово:
— Мы могли бы обойтись без этого славного прошлого, мы ж ориентируемся в будущее! Но раз оно у нас есть, то будем его использовать на всю катушку.

****************
Под присмотром международных наблюдателей, что отметили незначительные нарушения, урны были не только вскрыты, но бюллетени пересчитаны даже в Калининграде. Произошла сенсация: победил... скиф!
Крылов стоически выносил шквал поздравлений, наконец из Кремля прибыл уполномоченный по связям с прессой. Очень подтянутый и осторожный господин, в прошлом где-то посол, где-то разведчик, где-то журналист. При всем профессионализме не смог скрыть недоумения странным вывертом избирателей, на Крылова смотрел как на двухголового теленка.
После поздравлений сообщил суховато:
— Передача власти произойдет в течение трех месяцев. Это обычная процедура, вы знаете. Три месяца президент все еще будет исполнять свои обязанности, а вас будут постепенно вводить в курс дела. Только затем прежний президент покинет свою резиденцию в Кремле, а вы сможете вселиться в кабинет, который станет вашим на следующие четыре года... Если, конечно...
-Что?
— Если не случится ничего непредвиденного, — сказал уполномоченный с двусмысленной улыбкой.
Крылов медленно закипал. Никто все еще не верит, что он усидит в Кремле не то что четыре года, что усидит неделю. Возможно, ему постараются помешать вообще въехать в Кремль. Вот теперь-то его, как и всю партию скифов, начали воспринимать всерьез. Как говорят, русский народ медленно запрягает...
— Обрежем постромки, — сказал он решительно. — Кто сказал, что я собираюсь ждать еще три месяца, пока старая клика разворует остатки богатства России? И распределит по швейцарским банкам? Этого я не могу позволить, так как это уже не Россия, а Скифия. Ребята, действуем.
Саблин, поколебавшись, отошел в сторонку, бросил несколько слов в сотовый телефон. Уполномоченный медленно бледнел. Несколько скифов сразу вышли из кабинета, он успел перехватить недобрые ухмылки.
Минут через пять подошел Черный Принц, сказал:
— Ударная группа сообщает, что с их стороны будет поддержка. Ребята Тимонофа горят и пылают... ну, их лучше использовать в городе. Если будет нужда.
Уполномоченный спросил прерывающимся голосом:
— Что... что это значит?.. Это вопреки Конституции! Черный Принц хохотнул:
— Которую прошлый мерзавец писал под себя? А Крылов сказал жестко:
— Но не вопреки здравому смыслу. Выходим!
На площади перед офисом за это время словно провели гигантской метлой. Пестрота автомобилей исчезла, осталось десятка два, все одинаковые в строгости, поджарости. Даже роскошные «мерсы» теперь выглядели боевыми торпедами, а не лимузинами для пьяненьких сынков министров.
Крылов видел, как в тех, где стекла не затемнены, за-двигались неясные фигуры, в руках появились микрофоны. Две-три машины выехали из ряда и быстро понеслись к выходу на магистраль.
Крылов указал упавшему и намоченному одновременно на ближайшую машину:
— Садитесь. Мы едем в Кремль.
— Но вы уверены... — проблеял уполномоченный. Крылов оглянулся на Черного Принца:
— Мы уверены?
— Армия, — отрубил тот, — уже сказала, что будет в сторонке. Только что пришло заверение от силовых структур, скажем так. Они тоже не будут вмешиваться в происходящее. Выборы, насколько ясно из сообщений ошарашенной прессы, были законными.
Уполномоченный, побледнев еще больше, покорно сел с Крыловым на заднее сиденье. Он знал, что значит заверение о невмешательстве. Силовые структуры всегда во все вмешивались и вмешиваются. А если заявляют, что вмешиваться не будут, то, значит, либо уже подсуетились, либо все идет даже без их вмешательства, как они только мечтали.
Десяток машин, постоянно меняясь местами, вылетели
на площадь. Из-за темной громады Василия Блаженного на большой скорости выметнулись бронетранспортеры, на-верняка стояли с работающими моторами, так же на скорости понеслись к воротам Боровицкой башни. Крылов не видел, но догадывался, что точно так же сейчас во все ворота Кремля въезжают машины особых частей, заменяют охрану, обрывают на время связь, захватывают входы во все правительственные здания. Шофер обернулся: — Сейчас куда?
— В главный корпус, — бросил Крылов. Повернув голову к поникшему уполномоченному, сообщил: — Ничего экстраординарного! Просто ускоряю процесс. Сейчас сделаю официальное заявление, что в должность вступаю сегодня. Немедленно! Уже вступил.
Справа заскользило темное в тусклом свете фонарей здание, подплыло крыльцо. Шофер остался за рулем, двое крупных мужчин подскочили к дверце, распахнули.
— Господин президент, — сказал один, — добро пожаловать в Кремль!
Крылов по голосу узнал Саблина. Вылез, разогнулся, Саблин смотрел на него с бледной улыбкой. Крылов протянул ему руку, догадывался, что Саблин действует на грани фола. Вряд ли он получил «добро» на такую операцию, но если все пройдет без сучка-задоринки, то генерал будет милостиво поощрен за инициативу. Возможно, даже повышение в звании.
— Спасибо, — сказал Крылов с чувством.
— Служу Скифии, — ответил Саблин без улыбки.

 Отправлено: 06.03.08 19:51. Заголовок: Вика! Очень хотелось..

Вика!
Очень хотелось бы что-нибудь про Умберто Эко услышать....
Честно говоря,самая последняя для меня его вещь-"Маятник Фуко"...
Как то не сложилось у меня с ним...
Может что-то новое появилось?........
Спасибо.

 Отправлено: 07.03.08 11:34. Заголовок: с наступающим праз..

с наступающим праздником, дорогие мои


Шепард Роуз Любовь плохой женщины

(на первый взгляд, название не праздничное, но это только на первый взгляд)

Четыре женщины дружны уже более двух десятков лет, еще с тех пор, когда снимали вместе квартиру в Лондоне. Знакомьтесь: Кейт — разведенная, добросердечная, ответственная; Элли — бесстрашная журналистка, ведет одну весьма ядовитую и остроумную рубрику; Джеральдин — жена и мать, столп общества в своей деревне; и, наконец, Наоми — прекрасная, беспомощная Наоми.
Все триумфы и невзгоды взрослой жизни они преодолели вместе, всегда готовые прийти на помощь друг другу. Однако одно предательство послужило началом конфликта, из которого ни одна не вышла невредимой. Этот конфликт стал жестокой проверкой их дружбы. Ведь как правда становится первой жертвой войны, так и дружба становится первой жертвой любви.

*****************
— Итак, за нас, — провозгласила Элли, разливая шампанское по четырем разномастным стаканам и раздавая их подругам. — Спустя столько лет мы по-прежнему друзья.
— Да, — сказала Кейт, уткнулась носом в стакан и со смешанными чувствами поглядела из-под полуприкрытых век на сонную и спокойную Наоми, на пухлую, гладкую Джеральдин. Лучшие и худшие друзья, добавила она про себя.
Теплый воздух из сада вдыхал жизнь в занавеску задернутую, чтобы преградить путь слепящему солнёчному свету. Но не от жара раннего лета было трудно дышать в комнате, а от ощущения, что рядом с ними находится нечто преходящее, невидимое, женственное, первобытное. Ощущения, что до этого момента никто и никогда не рожал детей.
— Как прошли роды — очень тяжело? — спросила Джеральдин с какой-то самодовольной заботливостью. Она ставила розы на длинных стеблях в банку из-под варенья.
— Не очень. — Наоми вытянула ноги, поморщилась и улыбнулась многострадальной улыбкой. Она лежала на кровати в окружении красиво уложенных подушек и смотрела на своего малыша с изумленным неверием в глазах. — Терпимо. Боль была, конечно, невообразимая, и все же...
Три опытные мамаши серьезно слушали Наоми, серьезно следили за тем, как она потянулась и осторожно покачала колыбельку.
— Тебя зашивали?— поинтересовалась Элли. — Тебе ничего не разорвали? Эй, подвинься. — Она бросилась к колыбели, стоящей возле Наоми, и выкинула оттуда плюшевого медвежонка — подарок Кейт, застенчиво преподнесенный.
— В самом деле, Элли! — укорила подругу Кейт. С необъяснимой робостью, как будто у нее не было на это права, она заглянула в колыбельку.
Про себя она решила, что младенец не был красивейшим из новорожденных. Приза как самому симпатичному малышу ему бы не дали. Он был очень красным, сморщенным, с обеспокоенным личиком. Удивительно, как два таких привлекательных человека могли породить столь несуразное существо. И все же она разозлилась и вспыхнула от негодования, когда Элли сказала:
— Он похож на картофелину.
— Я думаю, он чудесный, — невозмутимо ответила На-оми. Даже с закрытыми глазами она видела своего мальчика, она держала его в памяти. Это было странно.
— А как ты сама? — хотела знать Джеральдин. В этот простой, в сущности, вопрос она сумела вложить несвойственную ему, ничем не оправданную многозначительность.
— Сама? — Наоми вздохнула. По правде говоря, она еще не разобралась. Помимо любви к этому кусочку новой жизни, который стал центром жизни, сместив саму Наоми, за которого она бы умерла не задумываясь, она испытывала еще одно непонятное, темное чувство. Почти ненависть.
Само собой, ее эмоции еще более усложнялись и вопросом отцовства, неуверенностью от незнания и невозможности узнать. В душе Наоми сплелись воедино стыд и гордость, безысходное отчаяние и несказанное счастье. Порою у нее просто опускались руки. Она сумела устроить себе чудный маленький ад на земле, в котором было все, кроме определенности.
— Четвертый день самый трудный, — объявила Элли. — Это из-за гормонов, дорогая. По химическому составу ты сейчас напоминаешь коктейль «Молотов». Так что не беспокойся, если начнешь выкидывать номера. — Она взяла в руки детскую курточку, связанную из нежно-голубой шерсти, всю в кружевах и рюшах, с ленточкой-галстуком. — А что это такое? — с недоумением спросила она.
— Это связала Джеральдин. — Наоми бросила на Элли уничтожающий взгляд. — Правда, очень мило?
— Если честно, то в этом он будет похож на девчонку.
— А ты читала, — вставила Кейт, желая наказать Элли, — что Дон Хэнкок была названа лучшим обозревателем года за ее рубрику в «Инкуайрере»?
— Хм, дорогуша, все мы знаем, чего стоят все эти журналистские премии.
-Да?
— Просто ежегодное чествование посредственности.
— А тебя никогда не выдвигали в числе претендентов? Ни разу?
— Да мне и не хотелось, спасибо большое. А то бы я забеспокоилась, что теряю хватку.
— Не ссорьтесь, — слабым голосом попросила Наоми. — Пожалуйста.
— Да, девочки, не ссорьтесь, — поддержала ее Джеральдин. — Мы ведь собрались не для этого.
— Верно, — уступила Элли. — Кому подлить? Надо как следует обмыть новорожденного!
— Мне не надо, спасибо. Я должна бежать. — Джеральдин поставила банку с розами на комод, отступила на шаг, чтобы оценить результат, пожалела, что не нашлось настоящей вазы. — Мне еще нужно заехать в туристическое агентство.
— А ты не опустишь вот это письмо для меня? — спросила Наоми, извлекая из-под подушки узкий белый конверт.
Элли бесцеремонно выхватила конверт, прочитала адрес и отдала конверт обратно.
— Ты пишешь своему отцу?
-Да.
— Лично мне кажется, что ты ничем ему не обязана,..
— Обязана, Элли. И даже больше, чем ему кажется. Так что мне надо было рассчитаться с ним. — «Надо решить хотя бы один вопрос, — думала Наоми. — Освободиться от грязного прошлого. Освободиться от денег, наличие которых я никогда не смогу объяснить Алексу, от обладания которыми я не смогу получить удовольствия. И доказать, что я не совсем плохая». Наоми посмотрела на каждую подругу по очереди, ища одобрения, но находя лишь непонимание. Они не знали и половины всего.
— Мы едем на Нормандские острова, — продолжала говорить о своем Джеральдин, — я вам говорила? Только мы с Джоном. Люси проведет каникулы со своей подружкой Сарой Брук, а Доминик достаточно взрослый, чтобы можно было оставить его одного. Так что для нас это будет как второй медовый месяц.
Господи! Кейт съежилась. Боль была невообразимой. И все же терпимой. Не больней, чем роды, наверное. Не больней материнства. Не больней ухода сына к твоей подруге.
— Можно мне взять малыша на руки? — спросила она неуверенно. Наоми движением руки дала молчаливое со-гласие, и Кейт взяла на руки это крошечное существо, прижала его к груди, вдохнула странный, странно знакомый запах грудного младенца, ощутила его мягкую кожу, прикоснулась щекой к его розовой головке — и ее затопила чистейшая, глубочайшая любовь, более сильная, чем ее любовь к Джону, еще менее рассудочная, чем ее любовь к взрослому Алексу. Она чуть не заплакала.
Смущенная неумеренностью своих чувств и показавшимися-таки слезами, Кейт с внуком на руках отошла к окну, где и осталась стоять, покачивая малыша, напевая ему что-то вполголоса. Тео, попробовала она назвать по имени пускающего пузыри младенца. Теодор. Как абсурдно звучат имена новорожденных! В этих голубых глазах пока не было ни намека на личность. Надо ждать по крайней мере год, чтобы увидеть, что он за человек. Это слишком преждевременно — давать имена при рождении.
«Я должна быть рядом с Наоми, — решила Кейт. — Я должна помочь ей. Как бы она ни старалась, одной ей будет не справиться. Моему драгоценному мальчику нужна будет его бабуля».
— Кажется, это было год назад? — спросила она, глядя влажными глазами на маленький садик, на пыльные кусты. — Кажется, прошел ровно год с тех пор, как ты приехала ко мне, Наоми, да?
— Почти.
— С тех пор много воды утекло, — процитировала Элли, — как верно заметил кто-то очень умный. Наоми, а когда ты рожала, Алекс держал тебя за руку? Говорил тебе, как дышать, когда тужиться? Для них-то все просто, для мужиков.
— Не думаю, что для него это было очень просто, — ответила Наоми любяще, добродушно (Кейт не оборачиваясь чувствовала ее улыбку). — Я боялась, что он упадет в обморок и устроит сцену.
— Когда дело касается крови, они сами — большие дети, эти мужчины, — заметила Джеральдин. — Они такие слабые психически. Не могут вынести даже небольшой боли. Я помню, когда Дэвиду перерезали протоки, он так мандражировал, а там дел-то — всего несколько минут, пустяковая операция.
— Операция? — слабо переспросила Наоми.
— Ну, ты знаешь. Вазектомия.
— Дэвиду делали...
— Ну да. Четыре или пять лет назад. Я была против, я ему так и сказала: «Когда-нибудь ты захочешь осесть, захочешь завести нормальную семью». Но его было не переубедить. Он сказал, что у него уже был один незапланированный ребенок, один «щенок», как он выразился, и этого ему хватило с головой. О, боже мой, Кейт, прости меня. Я совсем не думаю, что говорю.
— Что? Извини, я прослушала — замечталась. — Кейт, возвращаясь от окна со своим дорогим Тео, с удивлением обнаружила, что Наоми плачет…

 Отправлено: 07.03.08 12:42. Заголовок: Simon Vargas пишет: ..

Simon Vargas пишет:

цитата:

Очень хотелось бы что-нибудь про Умберто Эко услышать.... Честно говоря,самая последняя для меня его вещь-"Маятник Фуко"... Как то не сложилось у меня с ним... Может что-то новое появилось?........

Саймон, намек поняла! постараюсь выполнить твою просьбу!

 Отправлено: 11.03.08 20:40. Заголовок: Минаев Сергей MEDIA ..

Минаев Сергей MEDIA SAPIENS. Повесть о третьем сроке

Талантливому специалисту по пиару, «медийщику», в принципе все равно, на кого работать, — он фанатик самой медиа, то есть СМИ. Поэтому он переметнулся из одного лагеря в другой, разрабатывая изощренные схемы PR-ходов, вплоть до «информационного теракта».
В конце концов он сам становится жертвой PR-акции, где люди гибнут уже всерьез...

******************

Позвольте представиться, я работник Средств Массовой Информации (иезуитское название, вам не кажется?). Если выражаться профессиональным языком — я медийщик. Очень приятно. Понимаю, что вам не совсем приятно или совсем неприятно. А мне как раз приятно оттого, что вам неприятно. Вот такая тавтология.
Если вы не поняли, то я вам сейчас в двух словах объяснил суть СМИ. Или медиа. Создание информационного поля. То есть вроде бы я сказал сейчас ерунду, а получилась довольно интересная конструкция. Клево? Вот этим я и занимаюсь. Я копирайтер. Ну, на самом деле среди тех, для кого я пишу, есть много хороших и умных людей (им-то я в основном и помогаю), но иногда приходится работать и для «говорящих голов». Профессия копирайтер— самая важная (это вам любой медийщик скажет, ну или почти любой). Потому что копирайтер рождает тексты. Посему мы — этакие демиурги СМИ. Ибо в начале было слово. А уж потом появился телевизор. Это из Священного Писания, если помните.
Помните такое? Да? Вы опять попались. Потому что в Писании было только про «слово». Про телевизор я от себя добавил. А получилось так, будто в Писании эти строчки были рядом. Именно такое, аудиовизуальное ощущение, правда? Я же говорю, это медиа. Врубаетесь?

***********************

…— Ольга, у тебя, может, и нет связей, зато у тебя есть эфир. Я же тебя не прошу самой им ноги отрезать в реальности. Сделай это в эфире. Хорошо, не хочешь про ноги, напиши про гениталии. Про изнасилование, при попустительстве офицеров, пьющих водку. Подтяните комитеты эти. Как их там? Солдатских матерей или отцов. События должны быть не просто большими — они должны быть грандиозными. Привлекайте пристальное внимание аудитории. Следите за процессом. Показывайте отрезание ноги в операционной в он-лайн режиме. Ну что вы как дети, в самом деле? Все ведь есть — деньги, компьютерные специалисты по спецэффектам, свои люди среди матерей, свои журналисты. Желания у вас просто нет. И любви к своему делу. А дело надо любить, иначе ничего не получится. Поймите, Ольга, вы тут работаете не с мертвыми классиками литературы и не с гениальными поэтами, которые никому не интересны. Вы работаете с живыми людьми. «В нашей работе мы всегда основывались не на бюрократических методах, а на живом, человеческом контакте». Знаете, кто сказал?
— Ходорковский? — услужливо спрашивает Яша, который организовывал вчерашний утренний митинг.
— Дурак ты необразованный. Это сказал министр пропаганды Третьего рейха Йозеф Геббельс. У него имелись только газеты и радио. А что есть у вас? Чувствуете разницу? А теперь сравните эффект. Мы не собираем, мы ГЕНЕРИРУЕМ Новости, врубаетесь? Давайте начнем с азов. Что такое, в нашем понимании, наиболее значимая новость или главное событие? Это то, что мы — СМИ — назовем главным событием. Стакан, наполненный водой до половины, — наполовину полный. Равно как и наполовину пустой. Все зависит оттого, кто на него смотрит. Знаете такую дурацкую аксиому? Знаете?
Забудьте о ней. В наше время оттого, кто смотрит, вообще ничего не зависит. Все зависит от того, кто в этот стакан наливает. Кто наливает, как наливает, а главное, каким словом он называет налитое. А тот, кто на этот стакан смотрит, является банальным зевакой. То есть в информационном бизнесе надо усвоить основное правило: любая аудитория — это лохи и дебилы, которые воспринимают мир через экран телевизора и реагируют на него по команде диктора или ведущего.
С аудиторией можно делать все, что угодно, в зависимости оттого, какой у тебя бюджет на сопровождающие материал кадры, усиливающие нужный тебе эффект, и каковы твои ресурсы (то есть скольких тысяч людей ты можешь запутать одновременно). В принципе, аудитория не достойна никакого уважения, и любой профессиональный политтехнолог докажет вам это за пять секунд. Но, тем не менее, мы относимся к ней с уважением, называя аудиторией, а раз в четыре года, даже электоратом. Не потому, что она действительно того достойна, просто мы-то с вами интеллигентные, воспитанные люди. В отличие от всякого быдла. Именно поэтому мы находимся с ними не по разную сторону баррикад (которых, как известно, нет), а по разные стороны экрана, что гораздо важнее.

Минаев Сергей MEDIA SAPIENS. Дневник информационного террориста

Специалист по пиару, медийщик, играет на одной из борющихся сторон. Он придумывает военный конфликт, но сам попадает под огонь. В результате у него возникают проблемы, которые он пытается решить странным образом... (Продолжение книги «Media Sapiens. Повесть о третьем сроке»).


*********************

- Я вот все-таки не пойму, бля, чего все кипешатся с этими выборами?
— То есть как? — я отрезал кусок семги и отложил приборы, — чего тебе не понятно-то?
— Да …, — Никита доел суп и отставил тарелку, — суп нереальный. Я в том смысле, что бабло палят зазря на предвыборные компроматы. Вся же эта движуха бабла стоит. Я беру в расчет, сколько наша с вами комбинация стоила, и так умножаю это в размере страны. Я прикинул — это же бешеные бабки. Просто так берут и палят их.
— Почему же просто так? — не понимаю я. — Это же борьба за электорат. Чтобы ты, Никитос, посмотрел телевизор и пошел на выборы голосовать за нужного кандидата.
— А кому он нужен-то, этот кандидат? Тебе? — он показывает пальцем на Сашку. — Или тебе? — обращается он ко мне, — или ему? — тычит он в Вадика. —.Или вот... Слышь, ты! — кричит Никитос официанту, — иди сюда.
— Слушаю вас, — склоняется подошедший официант.
— Вот ответь мне, только честно, — Никитос достает из бумажника стодолларовую купюру и машет ею в воздухе, — честно только, понял, …? А насвистишь — по глазам увижу и нос сломаю! — Официант нервно кивает. — Вот скажи, ты на выборы голосовать ходишь?
Халдей смотрит то на сто долларов, то на Никитоса то на нас, соображая, как ему лучше ответить, чтобы остаться и с целым носом, и с бабками. В конце концов, он вспоминает, что отвечать просили честно, закрывает глаза и выдыхает:
— Не хожу.
— Вот! — кричит Никита так, что все соседи оборачиваются на нас, вот, …! На бери, заслужил. - Никитос засовывает халдею в нагрудный карман сотку. — Понял, Антоха?
— Это ничего не доказывает, — отвечаю я.
— Да не всем же всё настолько по фигу, — вторит Сашка.
Вадим испуганно наблюдает за нами и молчит.
-— Погоди, Никитос, даже если и допустить, что все население страны на выборы не ходит, что с этим надо делать? — говорю я.
— Да все просто, — Никита забросил в рот суши, — тут главное — как в хорошем боевике — спецэффекты и декорации. Главное — это понты, то есть картинка. В целом же народу все равно, кто президент у нас, так?
— Ну, не совсем. — Я делаю глоток и чувствую, что начинаю пьянеть.
— Да ну нах! — машет рукой Никита. — Брось ты. Политтехнологи какие-то красивые схемы выстраивают, воюют друг с другом, а народу-то абсолютно до фени. Это раз. И народ очень сильно разбросан по территории араны и не связан друг с другом. Люди в Тюмени не знают, что происходит с людьми в Питере. Это два. Поэтому надо всей политической братве сесть, договориться, как в свое время славянские воры с пиковыми, к примеру. И все поделить.
— А населению как объяснить? — Сашка икает. — Так и сказать, мол, пошли вон, не мешайте нам наживать?
— Зачем говорить-то? Населению важна картинка большой и сильной страны. Вот поэтому надо бабки тратить не на рекламные ролики, предвыборные ток-шоу, агитационные концерты и гонорары «гово-рилкам», а на реальные вещи. На спецэффекты и декорации.
— Ну-ка, ну-ка, — я придвигаюсь к Никите, — это как?
— Построить заводы, фабрики, космодромы, фермерские хозяйства, школы, морские порты, аэропорты, огромные госпитали, города нового типа, выстроенные на налоги от нефтяного экспорта. Ненастоящее все, естественно, но, сука,— Никита стучит куланом по столу, — денег, …, не жалеть. Строить добротно и красиво, как в Голливуде. И потом,— Никита застывает с открытым ртом, теряя нить рассказа,— гонять все это по телевизору. Президент открывает новый морской порт в Новосибирске, председатель «Единой России» перерезает ленту на открытии нового аэропорта в Краснодаре. И вещать на страну с учетом регионов — тем, кто живет в Краснодаре, показывать про Новосибирск. И наоборот. Люди же не знают, что творится за сотни километров от них. Будут думать: «Во, как же зашибись жить там-то... Не то что у нас». А глобальные вещи показывать одним потоком. Настроить декораций, как для «Девятой роты», и снять в них войнушку с грузинами какими-нибудь. — При этих словах я поймал заинтересованный взгляд Вадика, обращенный на Никитоса. — Выигранную войну на экране показали всей стране. Рейтинг патриотичности — хренакс и поднялся. Доверие президенту — хренакс и поднялось! Во как надо!
— А куда, интересно, девать свидетелей, которые по Интернету будут рассказывать, что на самом деле ни хера никакого порта в Новосибе не открыли? — ехидно подсмеивается Сашка.
— А закрыть на хрен все интернеты. Там только террористы да порнуха. Что там народу делать? Новости узнавать? Телевизор есть и газеты, которые новости дублируют для тех, кто не успел телевизор посмотреть. Как в Китае. Живут же так, и ничего.
— С альтернативными источниками информации ясно. Закрыть, и весь базар, — я сижу и …. — иного слова не подобрать — от космического масштаба идиотизма Никитоса, — а как быть с иностранными гражданами? Которые тут обитают? Им тоже показывать только телевизор?......

***********************

…единственное, что тебе остается, это задуматься над тем, что человеку XXI века стоит начинать жить непосредственно в телевизоре...
По-видимому, другого пути просто не существует, ведь в современйом мире информированность — главный источник благосостояния. Возьмите все эти набившие оскомину лозунги: «Информация — двигатель бизнеса», «Нет ничего ценней информации», «Побеждает не самый сильный, а самый информированный», «Будь в курсе событий!», и наконец, главный слоган тысячелетия: «Кто владеет информацией — тот владеет миром».
Медиа для нас — все. За день мы прочитываем десяток газет и глянцевых журналов, прокликиваем сотни новостных и лайфстайловых порталов в Интернете, прослушиваем тысячи новостей по радио и просматриваем огромное количество телепередач. Мы живем в информационном пространстве. Мы должны быть в курсе темы. Мы не можем позволить себе выпасть из волны. Ежедневно мы получаем передозировки информацией. Мы очень плотно подсели. Оказавшись в местах, каким-то чудом изолированных от присутствия СМИ, через пару часов мы начинаем испытывать приступы жутких ломок. У нас устойчивая медиазависимость. Все мы здесь — медиаторчки.
Ты постоянно он-лайн. У тебя современный телефон с Bluetooth и встроенной камерой. Если тебе очень повезет и ты увидишь что-то раньше, чем это покажут по телевизору, ты сможешь снять событие и тут же отправить картинку сотням друзей, став для них информационным ресурсом. Человек человеку — друг, товарищ и медиа. Это ли не новая современная мечта — самому стать телевизором?
Таковы уж мы, люди нового времени, — из жертв научной фантастики мы стали жертвами средств массовой информации. Иногда нас посещает подозрение — а не сама ли медиа выдумала все эти слоганы? Но идти дальше по пути этой догадки очень страшно. Ведь если это так, то все наши стремления к информированности являются большой мышеловкой. Каким миром будут обладать владельцы информации? Уж не миром ли, находящимся на экране телевизора?
Но это уже из области жуткой конспирологии, потому что последняя разгадка поистине катастрофична. Ведь получается, что ты владеешь миром, но при этом медиа владеет тобой.
Тем не менее я окончательно просыпаюсь. Просыпаюсь, чтобы встретить прекрасный, новый день. Чтобы узнать последние новости или, если очень повезет, самому стать одной из них. Зачем? Я и сам не знаю...
Вероятнее всего, потому, что я чувствую себя последним настоящим героем. А настоящие герои превращаются в новости. Правильно? Стану ли я главной новостью года? Не знаю...
Первый покажет...

 Отправлено: 17.03.08 22:32. Заголовок: Инна Волкова Медовый..

Инна Волкова Медовый месяц

Героиня романа «Медовый месяц» уверена — впереди ее ждет счастливая семейная жизнь! А непонятное поведение супруга — не повод для беспокойства. Но однажды розовые очки слетят с прекрасного носика. Придет время понять, так ли уж сильно она любит мужа, чтобы простить ему даже не предательство... про¬стить убийство?
Роман Инны Волковой адресован всем ценителям хороших книг и тем, кто верит в настоящую любовь!

****************

Воскресенье мы посвятили культурной программе. Гуляли по городу вчетвером, благо погода выдалась отличная, заходили во все кафешки, что попадались на нашем пути, много смеялись, шутили, а вечером забрели в театр. Смешно, но, беря билеты, мы даже не знали, какой спектакль идем смотреть. Оказалось, что в тот вечер на сцене шла пьеса о любви королевы и придворного, любви трагичной и необыкновенно красивой и сильной. «Рюи Блаз». Я вспомнила, как в детстве учительница литературы, пытаясь приобщить нас к прекрасному, повела наш класс на этот же спектакль. Вели себя юные лоботрясы не лучшим образом, откровенно скучали или хихикали, шумно грызли карамель, купленную в буфете, и болтали друг с другом. Напрасно бедная преподавательница пыталась призвать нас к порядку. Мы ничего не желали слушать, возвышенные страсти героев и их терзания были нам непонятны и неинтересны и оставили нас равнодушными. Я же, как примерная девочка, сидела тихо весь спектакль, не шуршала фантиками, не переговаривалась с соседками. В результате умиленная учительница на следующий день приводила меня в пример перед всем классом, как единственного взрослого человека среди всех, который способен тонко чувствовать и воспринимать прекрасное, а не только мечтать о том, как набить свое пузо булочками и конфетами. Я с удовольствием выслушала все комплименты в свой адрес, изо всех сил стараясь при этом сохранить умный вид. Но на самом деле я чувствовала себя ужасно неловко, потому что» несмотря на примерное поведение, смысл высокой любви и высокого искусства прошел мимо меня и не затронул мое сердце» Впрочем, сейчас я думаю, что для девятилетней девочки это было простительно. Через десять лет эта трогательная история любви наконец нашла понимание в моей душе, и весь спектакль я просмотрела на одном дыхании, а под конец, хотя и подшучивала над своей сентиментальной подружкой, сама пустила слезу. Надо отдать должное, актеры играли великолепно, и их часто вызывали на бис.
— Вот бы встретить такую любовь, как в спектакле, мечтательно проговорила Лиза.—Бывает же такое на свете!
— Ты сама сказала — это спектакль, в жизни так не бывает,— вернула я на землю свою не в меру расчувствовавшуюся подругу.
— Как это не бывает? горячо возразила Лиза. — В жизни все бывает, на то она и жизнь. Другое дело, что бывает редко. К сожалению. Почему такое не может случиться со мной? Я так этого жду!
Я ничего ей не ответила, да и что тут скажешь? Мечтать, как говорится, не вредно.
— А ты могла бы умереть ради своего Паши? — спросила Лиза, не в силах оставить эту волнующую тему.
— Я лучше буду жить ради него, — уклончиво ответила я и предложила: — Может, еще по мороженому?
Но так быстро увести подругу от любимой темы не удалось, она любила порассуждать о безумной любви, что вовсе не мешало ей несколько минут спустя заявить, что не надо относиться к любви серьезно, что это просто игра.
— Нет, все же скажи честно, — не отставала она, — а если бы так сложились обстоятельства, ты смогла бы умереть ради него?
— Да не знаю я, — слегка рассердилась я. — Ты что, мексиканских сериалов о любви насмотрелась? Это там все пачками умирают от любви. А я предпочитаю жить для любви.
— А можешь ты ради любимого пожертвовать всем? — не унималась Лиза. — Простить ему все, что угодно? Знакомо ли тебе такое чувство, когда ты физически не можешь дышать, щемит сердце, тебе плохо, если его нет рядом.
— Ну я же дышу, как видишь, — ехидно вставила я и вздохнула.
Когда на подругу находило вдохновение, пытаться ее остановить было бесполезно. Оставалось только ждать, когда запас красноречия у нее, наконец иссякнет и она вернется на грешную землю.
— Знаешь ли ты, что это такое, когда ты не можешь и дня прожить вдали от него? Когда простое прикосновение его горячей ладони обжигает тебя словно электрическим током? Когда, проснувшись рядом с ним, ты готова рыдать от счастья и благодарить Бога за тот бесценный дар, что он ниспослал тебе, ты готова целовать его руки, следы его ног, часами любоваться на его спокойный мужественный профиль и вздрагивающие во сне ресницы, и...
— Стоп! — не выдержала я. — Я вовсе не собираюсь целовать ничьи следы. Зачем? Бред какой-то! Все, что ты сейчас наговорила с таким пафосом, напоминает мне низкопробную литературу из серии женских романов, читать которые могут лишь умственно неполноценные особи женского пола.
Подруга немного надулась на меня, но долго обижаться она не умела, вскоре сменила гнев на милость и принялась весело болтать уже на более земную тему.
— Как ты думаешь, как его родители тебя встре¬тят? Ты им понравишься?
— Ну откуда же я знаю? — дожав плечами, ответила я. — Пашка говорил, что его мама очень ми¬лая женщина, думаю, я смогу наладить с ней хорошие отношения. Мне почему-то кажется, что это будет нетрудно.
— Со свекровью возможно и да, но вот как быть со свекром?
— А что свекор? — я сделала вид, что не понимаю, о чем речь. — Почему с ним что-то должно быть иначе?
— Ну как же, ведь он такой важный человек! — протянула Лиза. — Вдруг его не обрадует тот факт, что его единственный сыночек женился на девушке, хотя и очень милой и славной, но из простой не¬богатой семьи, не принадлежащей к его кругу?
Я тяжело вздохнула. Этот вопрос я сама не раз задавала себе. Тут надо пояснить, кем был отец моего жениха, пардон, мужа, пока я еще не привыкла так его называть. Александр Владимирович Южный занимал должность главного прокурора города, где родился и вырос мой драгоценный супруг. И, следовательно, был человеком весьма влиятельным и, как я подозревала, небедным. Так что семья моего мужа, которая теперь стала и моей семьей, являлась, по образному выражению Лизы, «мечтой идиотки», иона никак не хотела принять тот факт, что мне совершенно все равно, к какому кругу принадлежат родители моего Пашки. Кстати, я довольно долгое время не знала, кто его отец. На вопросы о профессии родителей он уклончиво отвечал, что мама врач, а по поводу отца отделывался общими фразами. Узнала я обо всем совершенно случайно. Как-то раз, возвращаясь домой после занятий, я услышала за своей спиной шепоток двух моих однокурсниц, обсуждающих, судя по всему, мою скромную персону. Я прислушалась, и мне стало любопытно, а реплика одной из них меня очень удивила:
.., —Какая шустрая девица! Захомутала сына самого прокурора! Я пыталась его соблазнить, но ничего не вышло.
Тогда мне показалось, что я неверно поняла, решив, что речь идет обо мне, скорее всего они обсуждали кого-то другого. Эти две девицы обожали посплетничать и перемыть всем косточки, хлебом не корми. Но вскоре выяснилось, что речь все же шла обо мне…

************
Это произошло не вдруг, не внезапно. Да и вообще поначалу это чувство не было основано на логике, уликах и умозаключениях. Это было некое внутреннее чутье, интуиция. Я подозревал, что что-то здесь не так. Мое подсознание говорило мне об этом. Я не желал его слушать» отмахивался от этого внутреннего голоса. Убеждал себя, что всегда был реалистом и полагался лишь на логику и здравый смысл, а не на предчувствия. Конечно, я видел, что мой сын изменился, стал другим, но не понимал причины, вызвавшей это. Я чувствовал, что его что-то мучает, угнетает, но не решался прямо спросить. Должно быть, в этом есть и моя вина, но откровенные разговоры не были у нас приняты. К тому же я убеждал себя, что он уже взрослый чело¬век и может разобраться сам со своими проблемами, а если понадобится моя помощь, то он сам попросит об этом. Но он не попросил. Он был слишком горд для этого... Однажды я нашел дневник в его комнате, на столе. Должно быть, он забыл его случайно. Впрочем, он мог не волноваться, что кто-то прочитает его, В нашем доме всегда существовало золотое правило: не читать без спросу письма, адресованные другому, чужие записи и все прочее. Однажды в детстве он стащил мои бумаги со стола и прочитал их. В них не было ничего секретного, но я все равно отругал его и провел целую воспитательную беседу на тему неприкосновенности чужой жизни. С тех пор он никогда не брал ничего без спросу. Впрочем, я, кажется, отвлекся.
Он выдержал паузу и прикрыл глаза, а я поняла, что столь длинное отступление он сделал потому, что пытался хотя бы чуть-чуть отодвинуть тот момент, когда придется говорить о самом страшном и больном. Я также поняла, что ему тяжело дается этот рассказ; Несмотря на внешнее спокойствие и равнодушный тон. И впервые за последние дни мое сердце болезненно сжалось.
Он взял себя в руки и продолжил прежним спокойным и медленным тоном:
— Но на сей раз я не смог удержаться и раскрыл его дневник. Чувствовал себя при этом последней свиньей, но меня почему-то неудержимо тянуло это сделать. Томило предчувствие, что я найду в нем что-то важное. Мелькнула мысль: а что, если он оставил его специально, чтобы я заметил и прочитал? Не знаю, прав ли я был в своей догадке, но дневник прочитал. Там было много всего такого» о чем я и не подозревал или лишь смутно догадывался. Не буду все пересказывать, это долго, да и морального права я на это не имею. Я понял главное: моему сыну намного труднее приходится в жизни, чем это может показаться со стороны. Из дневника я узнал о двух женщинах, каждая из которых, как я понял, сыграл а большую роль в его жизни. Одну из них он любил чистой возвышенной любовью, почти боготворил, мечтал видеть матерью своих детей и прожить с ней всю жизнь. И эта женщина – ты. - Он посмотрел на меня, а я вдруг почувствовала, как слезы подступили к глазам. Неужели я еще не разучилась плакать? А другая женщина внушала ему противоречивые чувства, его тянуло к ней, и в то же время он ее ненавидел. Сделав некоторые выводы, я догадался, что речь идет об Алине Вайзман, найденной задушенной в своей спальне. Все случилось неожиданно, он приехал посреди учебного года, пояснив, что у него выдалась свободная неделька и он ужасно соскучился, поэтому решил повидаться с нами. Я не очень-то поверил этому объяснению, потому что видел: с ним что-то происходит. Я пытался вызвать его на откровенность, но он упорно не желал раскрываться. И потом, я был страшно занят на работе, в
том числе и расследованием убийства небезызвестной в нашем городе особы, которую посещали многие высокопоставленные господа. В ту ночь, когда ее убили, Паша не ночевал дома. Я не спрашивал, где он был, полагая, что он достаточно взрослый для того, чтобы проводить ночь там, где ему хочется. Он сказал потом» что был у друзей, они пили пиво. Все последующие дни он вел себя странно, бродил по дому как сомнамбула, невпопад отвечал на вопросы, почти ничего не ел, но при этом казался каким-то просветленным и почти счастливым, улыбался чему - то одному ему известному и думал о чем-то. Тогда я не придавал всему этому особого значения. Но потом все детали стали связываться воедино. Я помню слова, которые он написал в своем дневнике в тот день, когда умерла Алина. Я запомнил их дословно, вот они: «Я сам не ожидал, что смогу это сделать. Но я это сделал. И теперь я победитель. Я ничего не боюсь, ни в чем не раскаиваюсь, ни о чем не жалею. Теперь я знаю, как мне жить и ДЛЯ ЧЕГО жить. Начинается новая полоса в моей жизни, новая эпоха. Спасибо!» Эти слова относились к убийству, первому убийству, которое он совершил…

 Отправлено: 19.03.08 12:24. Заголовок: Ой, а я тут прикупил..

Ой, а я тут прикупила в любимом букинисте любимую книгу Гарольда Роббинса "Парк-Авеню, 79" - обчиталась, обрыдалаааааась - давненько такого не было ......

Вот скока рза читаю - стока не перестаёт нравиться - про Любовь, сильную, единственную на всю жизнь, и для меня это посильнее трагедии Ромео и Джульетты, ибо у них там и опыта никакого, а тут ЖИЗНЬ , и пережитого МОРЕ !

Воооотттт, такой вот у меня рОмантизм ....

 Отправлено: 24.03.08 10:26. Заголовок: Затонская А.Д., Кова..

Затонская А.Д., Коваль А.С. Индекс доверия.

В новой книге Анны Затонской и Анатолия Коваля «Индекс доверия» действуют, в основном, те же персонажи, что и в вышедшей в 2001 году повести этих авторов «Предприниматель». «Индекс доверия» представляет собой отдельное произведение с самостоятельным сюжетом, но продолжает тему, ранее затронутую авторами - тему нескончаемой борьбы предпринимателя за будущее своего дела, за воплощение своей идеи...
Эта борьба требует от лидера выдержки и профессионализма, способности рисковать и быстро принимать решения... Ему приходится действовать зачастую в одиночестве, в ситуации полной неопределенности, но он не дает себе права терять веру в победу. Такова судьба предпринимателя...

*******************
Светлана резким движением загасила сигарету и придвинулась к партнеру.
— Что теперь, я тебя спрашиваю? — упор фразы был сделан на слово «тебя».
— Меня спрашиваешь? — меланхолично отозвался Марио.
— Тебя! Тебя! — сдавленным голосом выкрикнула Светлана. Начинался один из тех моментов, ког-да она себя уже почти не помнила. Всё зло мира теперь было сосредоточено в этом маленьком смуглом человечке. Его надлежит немедленно убить, растоптать ногами, стереть с лица земли. Уничтожить навсегда, навеки, чтобы только мокрое место осталось. И быстро высохло. И тогда наступит тишина, всемирная гармония, раскроются райские врата. Шум дубрав, пение птиц... Но она хорошо знала, что так уж славно не станет, даже если она бульдозером по нему прокатится пару-тройку раз. Всё останется на местах. Только Марио не будет. Поэтому успокоилась и заговорила ледяным четким голосом, изо всех сил стараясь быть хладнокровной.
— Прошло четыре года, а ничего, по его мнению, не сделано. Не сдвинулось с места. Так и пишет. Да еще в официальном факсе... Мало я от него выслушиваю по телефону чуть не каждый день. Будит по ночам из другого полушария — у него, видите ли, белый день в разгаре! Работаю без продыху, без выходных...
— Сегодня воскресенье... — резонно заметил Марио. Пока суд да дело мексиканец вооружился пилочкой для ногтей и сейчас, прищурившись, рас-сматривал обработанный мизинец.
- Дай сюда! - Светлана раздраженно вырвала из рук любовника пилочку. Марио ослепительно улыбнулся. В ту же секунду маникюрный инструмент полетел в него. Мексиканец ловко увернулся и продолжал безмятежно улыбаться всё той же ослепительной улыбкой.
— Тебе всё до лампады, как с гуся вода, — сквозь зубы прошипела Светлана.
Собеседник только покрутил головой. Такие русские идиомы ему были не под силу. Однако, постарался изобразить всем свом видом сочувствие и внимание. Марио было искренне жаль Светлану, хотя он до сих пор не мог понять причины её гнева. Ну написал босс, что она плохо работает, мало работает — все боссы так пишут и говорят при первом удобном случае. Это нормально.
Светлана снова завелась.
— В один только офис вложено полмиллиона! Всё с иголочки, блестит! В сервисный центр — два... или два с половиной закачано! Может даже три! А Олег ещё отчёта требует. Предоставь ему, видишь ли, документы по всем затратам. Где я теперь их возьму? А представительские? Всех напои, накорми, наизнанку вывернись! Под генералов только что не легла, а надо бы!!! Всё из-за тебя — «люблю — не могу, люблю — убью!..»
Ацтекско-креольская кровь Марио вскипела: эпицентр скандала ощутимо переместился на его территорию.
— И убью! А ты как думала?

**********************
…Олег никогда прежде не интересовался политикой, всегда считал, что это не его сфера. Не были понятны и мотивы людей, идущих в политику: там ведь нет живого дела, творчества. Вечно какие-то заседания, голосования, борьба за посты. Раньше, при Брежневе, казалось, что политики — это какая-то сонная безликая масса серых пиджаков и галстуков, дремлющая на заседаниях и съездах партии и время от времени аплодирующая главному докдадчику. После девяностого года политики стали другими: горластыми, крикливыми драчунами, яростно сражавшимися друг с другом. Непонятно было, ради чего растрачивается столько энергии, эмоций, к чему такая ожесточенная битва в мирное время — значит опять бесконечная борьба за власть. Казалось, жизнь касты политиков никак не связана с жизнью и повседневными заботами других, нор-мальных людей — не политиков. Особенно поразило Олега, что в 1991 году, когда коммунистическая партия перестала быть правящей, и узаконили мно-гопартийность, разом погас свет в обкомах и райкомах КПСС, где только недавно сутками трудились какие-то люди, вороша кипы бумаг. Трудились они, как говорилось, на благо народа. Но свет погас, и народ не заметил их исчезновения... Жизнь шла своим чередом, и так и осталось загадкой, чем же занимались десятилетиями, круглыми сутками, люди в верхних этажах зданий комитетов компартии.
Даже во время службы в армии, будучи кадро-вым офицером, Денисов всегда видел возможность для реализации своих способностей, в том числе и
творческих. Особенно в «горячих точках». Там часто приходилось принимать нестандартные решения, надо было руководить людьми, надо было в сложных условиях организовывать ремонт авиационной техники. Позже, на вертолёторемонтном заводе, ему поручили возглавить работу самого сложного участка производства - сборочного цеха. Свою задачу Олег видел в том, чтобы добиться бесперебойной работы своего подразделения, для этого надо было научиться руководить тремя сотнями людей. У каждого был разный характер, разный уровень подготовки...
Тогда Денисов, впрочем, как и многие другие, даже не помышлял о другом виде творчества — о бизнесе, даже сами слова «бизнес» и «предпринимательство» были в то время какими-то потусторонними, нездешними, не из нашего мира. Уже гораздо позже, с головой окунувшись в каждодневные заботы предпринимателя, Олег прочитал книгу американского бизнесмена Генри Форда, а вслед за ней — всю имеющуюся на тот момент в нашей стране скудную литературу о русских предпринимателях. С удивлением узнал, что российское предпринимательство имеет тысячелетнюю историю и традиции. Строгановы, Демидовы, Прохоровы, Рябушинские, Морозовы, Мамонтовы, Бахрушины и многие другие богатыри российской промышленности, устроители земель русских, прославившиеся в мецена-тстве целые династии предпринимателей сыграли огромную роль в развитии промышленности и культуры России.
А политика? Разве она могла интересовать Денисова?..

******************

Полежав с закрытыми глазами минут пятнадцать, Олег неожиданно поднялся. Голову, слава Богу, отпустило, не зря он выпил сразу две таблетки, однако, тревога нарастала. Денисов прошел в свой кабинет и достал из верхнего ящика стола последнее письмо дочери, отправленное ею из Англии примерно две недели назад. Развернул и перечитал, наверное, уже в пятый раз.
В письме не содержалось никакой тревожащей информации, всё будто бы благополучно, всё идет своим чередом. Но в то же время между строк чувствовалась какая-то недосказанность, грусть. И сам факт письма уже настораживал: в наше современное время все обходились телефонными звонками и, в крайнем случае, записками по электронной почте. В прошлом году Ириша прислала только поздравительные открытки ко дню рождения матери и отца, в этом — написала уже второе письмо. И на рождественских каникулах она выглядела какой-то печальной, замкнутой, особенно ничего не рассказывала. Олег спрашивал у супруги, может быть, она с нею делилась какими-то сердечными тайнами. Но ничего такого дочка не рассказывала.
Денисов мучительно думал, прав он был или нет, когда принял решение о том, что его дочь должна учиться в престижном учебном заведении со старейшими традициями, в цивилизованной стране. Она, думалось Денисову, получит лучшее образование, будет в совершенстве знать английский язык, установит полезные контакты, которые помогут в семейном бизнесе. Может быть, встретит достойного спутника жизни.
Но теперь Олега терзали сомнения: ведь Ириша одна, в отрыве от семьи, в чужой, хотя и цивилизованной стране... С усилием Денисов попытался отогнать тягостные мысли. Всё не так уж плохо: он обязательно разберется, как живется Ирише, как идет учеба. Надо подумать и о младших детях: Игорька хвалят в школе, он явно опережает свой возраст, а Стасик, несмотря на свои четыре с половиной года, уже проявляет бунтарский характер.
«Да, время летит... Кажется, только вчера я делал свои первые шаги в бизнесе. Хотя тринадцать лет уже минуло... А завод в Новосеверске?.. Выходит, уже шесть лет, как я его приобрел? И шесть лет как Павла Зорина генеральным назначил?.. А Паша мо-лодец, управляется с заводом... Были бы все партнеры такими же надежными, как Зорин, больше времени оставалось бы на семью и отдых», — Денисов вздохнул, достал из портфеля документы и углубился в изучение текста контракта, напечатанного мучительно мелким шрифтом.

 Отправлено: 01.04.08 12:20. Заголовок: С первым апреля, до..

С первым апреля, дорогие мои

Диля Еникеева Любовь требует жертв…чуЙствственный детектив

Вместо предисловия...

Я не только писательница, но и врач-психиатр, психотерапевт, сексолог. Свою задачу я вижу не в том, чтобы рассказать занимательную историю, а в том, чтобы донести до читателя основные идеи и напомнить, что, несмотря на существующий ныне бардак и пофигизм, все еще есть вечные ценности (ради этого я, по сути, и начала писать книги), а также пропагандировать психиатрические знания и изменить отношение россиян к отечественным психиатрам. Поверьте, мы вовсе не так страшны, как нас малюют! Но только не подумайте, что именно я - прототип Лидии Петровны! У нее и в самом деле есть прототип - моя мама, замечательный психиатр, которая за свою более чем полувековую клиническую практику помогла сотням тысяч людей. И еще одна важная цель - вселить в читателей оптимизм. Сама я, как и Алла, героиня всех моих романов, неисправимая оптимистка, хотя мне пришлось пережить немало драматических ситуаций, но тем не менее я уверена, что даже в темном прошлом можно углядеть ростки светлого будущего. И еще одна моя цель - смехотерапия, недаром мои романы называют своеобразным антидепрессантом. У меня иронический склад ума, а потому я «натворила» более шести тысяч «иронизмов», которыми щедро делюсь со своими читателями, и многие мои фразы уже стали крылатыми.
Все главные герои этой серии имеют реальных прототипов. Возможно, именно потому читатели «видят» себя в том или ином герое или героине. «Вы написали будто бы с меня!», «Ваши герои - как живые!», «Я воспринимаю Аллу, Ларису, Казакову не как литературных героев, а как реальных людей, своих друзей» - такие письма я получаю регулярно.
Ранее этот роман выходил под названием «Вист втемную». Дело в том, что я, как вы, наверное, уже поняли, завзятая преферансистка и поначалу хотела все романы на-звать привычными каждому преферансисту слоганами, а в сюжетах проводить аналогию с игрой в преферанс. «Вся жизнь - игра!» - не так ли? В частности, «Вист втемную» был задуман как неоспоримое доказательство существования женской интуиции (которая, кстати, позволяет считать себя правой вне зависимости от истинного положения вещей). Я верю в женскую интуицию! (Хотя мужчины и оспаривают ее и порой скептически хмыкают, услышав от своей подруги: «Я интуитивно чувствую...») Я и сама интуитивист - некоторые вещи я просто наперед знаю. Не стремлюсь кому-либо доказать (тем паче мужчинам), но точно знаю: именно так и будет. Мои пациенты по этой причине даже называют меня «ведьмой» - шутя, конечно. А хотя... Слово «ведьма» происходит от «ведать»...
От идеи связать особенности личности преферансиста с его судьбой мне пришлось отказаться - увы, не так уж много людей умеют играть в преферанс, а без понимания тонкостей этой игры не понять и тонкостей психологии игроков. А жаль... Особенно жалко было урезать превосходную сцену, когда Алла с Ларисой обыгрывают Мирона (в теперешнем варианте эта сцена занимает всего несколько страниц), - они веда и по жизни его обыграли, «приручив» крутого мафиози, поняв его психологию и играя на его слабостях (кстати, я и своих пациенток учу, пользуясь знанием мужской психологии, «обыгрывать» мужчин по жизни). Пришлось отказаться и от прежних названий романов - читатели не знали, что подразумевается под знакомым каждому преферансисту слоганом… Когда-нибудь канут в Лету и орга-низованные группировки, и бандитский капитализм (кстати, читатели из дальнего зарубежья пишут мне, что мои романы отражают эпоху, что они изучают происходящие в нашей стране явления не по газетам, а по моим книгам), но останутся вечные темы - любовь, дружба, романтические отношения, верность, измена, ревность, предательство, месть. Имен-но это и является основной тематикой моих романов.
Этот роман по хронологии событий, происходящих с главными героями, — самый первый. Но на этом криминальная история не заканчивается! Вы поверили на слово Мише, мужу Ларисы, когда тот признался ей в убийстве? Если нет, читайте продолжение, и узнаете правду.
ЛЮБОВЬ ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ?..
ОТНЮДЬ!
.«ЛЮБОВЬ - ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ДАВАТЬ, НЕ ЛИШАЯ СЕБЯ НИЧЕГО!
Желаю вам любить и быть любимой!
Диля Еникеева
Официальный сайт Дили Еникеевой www.enikeeva.ru****************
Что родилось раньше: кокетство или женщина?
Скорее всего, почти одновременно, ведь фиговый листик Евы был гораздо изящнее, чем у Адама.
Истинная женщина кокетничает непроизвольно, с любым существом мужского пола, даже если нет перспективы продолжения. А хотя... Отчего же нет?.. Ведь в конечном счете все зависит от самой женщины.

****************

Много лет назад

В то время подруги были типичными представительницами, как говорилось раньше, творческой научной интеллигенции. Окончили один институт, а потом с энтузиазмом двигали отечественную науку к недосягаемым вершинам. Лара работала на кафедре, которой руководил отец Аллы, а та была научным сотрудником в отделе, которым заведовал отец Ларисы. Наличие ученой степени перестало быть престижным, а заработки подруг не превышали оклада уборщицы в приличной фирме. Разумеется, такое положение вещей Аллу категорически не устраивало.
Как-то, сидя на маленькой кухне своей типовой «двушки», неугомонная Алла предложила подруге начать вдвоем бизнес.
— Мы бабы умненькие, все при нас. Чего сидеть, пока наши мужья ждут у моря погоды? Да, у них мозги, образо-вание, интеллигентность... И что? Даже талантливый неудачник - всего лишь неудачник. Нашим благоверным, в лучшем случае светит лишь посмертная слава. Деловой хватки ни на копейку. Иметь талант недостаточно - нужно доказать, что он у тебя есть. Значит, нам придется обеспечивать свои семьи. Всех денег не заработаешь, но недостижимое так манит...
— Теперь преуспевают не такие, как мы, - возразила Лариса.
— Дура ты, Ларка, хоть и умная баба,- хмыкнула Алла. - Надо ловить момент. Сейчас, между прочим, время женщин. Мой принцип по жизни - «Женщины — могут все!»
— Но мы привыкли к интеллектуальному труду, а в бизнесе нужны другие качества - хватка, нахрапистость и беспринципность.
— Ха! — беспечно отмахнулась авантюрная подруга. - И мы будем хваткими, И нахрапистыми будем, и беспардонными. Под лежачий камень гуляй смело.
— Нет, Алка, это не моё...
— Да-а? Дорогая моя чистоплюйка, а сможешь ли ты ходить с гордо поднятой головой в драных колготках? - ехидно поинтересовалась Алла.
— Но я пока не хожу в драных колготках, - парировала Лара.
—. Не сомневайся, дорогая, скоро будешь, - заверила ее подруга.
— Не все меряется на деньги, - выдвинула новый аргумент идеалистка Лариса.
— Ой, мать, будешь и дальше лакировать действительность - останешься у разбитого корыта, — усмехнулась реалистка Алла. - Лично я не намерена прозябать на обочине жизни. Удачу творит сам человек. У нас с тобой будет классный тандем: мои напор и отвага плюс твоя интеллигентность и осторожность. Оптимисты творят будущее, а пессимисты за этим наблюдают.
Энергичная Алла тут же начала претворять свою идею в жизнь….

*********************

…. - Вот за это я тебя и люблю - самая женственная из женщин, но если что - умеешь собрать волю в кулак.
- У Тебя учусь. Сама же говоришь: с кем поведешься, от того и забеременеешь. - Лариса видела, как напряжена подруга, и хотела разрядить обстановку.
Алла внимательно посмотрела на нее, и глаза сразу потеплели, став из серых синими.
«Ну до чего же хороша, в любом настроении» — восхитилась Лара.
Если Алка зла, то это тайфун сокрушительной силы. А если подруга хохмит в своей обычной манере - то с ней всем весело. И Лариса, и многочисленные друзья-приятели уже давно привыкли и к ее необузданному нраву, и к крепким словечкам, на которые Крутая Уокерша не скупилась. «Веду себя как хочу и говорю как хочу!» — с апломбом заявляла она, и все принимали ее такой, какая есть, — своенравной, экспансивной, эмоциональной. Ее любимая поговорка — Quod licet Jovi, non licet bovi — Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку - успешно претворялась в жизнь: верной боевой подруге прощались и цинизм, и самоуверенность, и рисовка, и даже матерные неологизмы. Все у нее получалось органично и стильно. У Аллы свой стеб — невообразимая окрошка из ненормативной лексики вперемешку с цитатами из классиков, латынью, перифразами, каламбурами и афоризмами собственного сочинения. Она могла так припечатать, что ее фраза сразу становилась крылатой.
Лариса искренне любила подругу - да и как ее можно не любить?! Алла — личность, которая влияет на все свое окружение. В ней есть экспрессия, но нет злобы. Женщина без второго дна, в ней ни капли бабства. «Ты настоящий мужик, Алла!»— говорят ей мужчины без всякой задней мысли, отдавая должное» её обаянию, и сексапильности.

******************

Лара позвонила подруге:
— Алка, срочно приезжай. В моем офисе кого-то убили!
— Ты-то как, в порядке? — Верная боевая подруга, как
всегда, не теряла присутствия духа.
— В полном раскардане, — вяло отозвалась Лариса.
— Ладно, мать, не растекайся по капоту. Я уже выезжаю.
Через десять минут красный «фольксваген» влетел в арку, эффектно взвизгнув покрышками.
«В этом вся Алка, — автоматически отметила Лара. — Даже в такой момент не может не устроить маленький спектакль».
В два стремительных шага подруга преодолела расстояние между машинами.
— Какие новости?
— Не знаю.
— Едрена мать! Сидишь тут, сопли жуешь, и ни хрена не выяснила! Может, грузчика по пьянке по балде шарахнули, а ты устроила вселенскую трагедию. Пошли за мной!
Устранительница чужих проблем внедрилась в толпу, и люди перед ней расступились. Нерасторопных Алла-сама отодвигала в сторону, не особенно церемонясь.
— Эй, ты чего толкаешься? — заорал зевака, которому она попала локтем по носу.
— Лично я спешу к станку, а ты какого лешего тут отираешься, когда рабочий день в самом разгаре, а? — Крутая Уокерша всей грудью пошла на него, оттесняя других зе-вак, стоявших на ее пути. - Подбери-ка кальсоны и двигай отсюда аллюром «три креста». И к вам, граждане, сказанное тоже относится, — обратилась она к остальным. — Бить баклуши — увлекательное занятие, правда, конкуренция огромная.
— А чего ты раскомандовалась? — заверещал мужичок в мятой кепочке, судя по виду, профессиональный бездельник.
— Я-то командую, потому что имею на это право. А ты отдыхаешь днем, чтобы ночью не мучиться бессонницей?
— Не твое дело! — огрызнулся зевака.
— Вали отсюда ходчей, твоя постель еще не остыла. Не хрен портить экологию своим присутствием, а то я нанесу тебе оскорбление действием.
Брызжа слюной, тот разразился матерной тирадой. Санитарка общества резко обернулась, ухватила его за нос, притянула к себе и иезуитски-ласково улыбнулась:
— Эй, засушенный Геракл, я же обещала тебе оскорбление действием. Ты просто тупой или тебе нужны проблемы? Запросто могу устроить. Сейчас вызову свою команду быстрого реагирования. Мои ребятки убедят тебя другим способом, раз ты слов не понимаешь.
Оглядев толпу, она угрожающе произнесла:
— Граждане, кто еще желает иметь проблемы со здоровьем?
С опаской поглядывая на нее, зеваки стали расходиться. Молоденький сержант восхищенно уставился на Аллу:
— Здорово вы с ними управились!

 Отправлено: 08.04.08 11:04. Заголовок: Джессика Адамс E-mai..

Джессика Адамс E-mail: белая@одинокая.

Каждая женщина мечтает о счастье. А некоторые еще мечтают и о мужчине, с которым они разделят это счастье. Но мужчины, как правило, попадаются никудышные - нее они на чем-нибудь сдвинуты: на дикой природе, бейсболе, компьютерах, сексе или по-литике. А главное, все они - негодяи и лжецы. Или не все? И что делать, если тебе попадаются только негодяи и лжецы? Продолжать искать свое счастье? Или объявить себя чертовой неудачницей, поставить на счастье крест и заняться чем-нибудь еще?
Именно так и поступает Виктория - после того, как ее бросает бойфренд, с которым она связывала надежды на грядущее счастье. Любовная катастрофа может перерасти в любовную драму, а может в любовную комедию, что и происходит с Викторией. Поменяв прическу, пообщавшись с экстрасенсами, спутавшись с профессиональным бабником, она решает раз и навсегда покончить с мужчинами и начать новую жизнь. Благо на день рождения ей подарили компьютер и можно освоить новые сферы - например, Интернет. Но мужчины пролезли и туда...
Смешная и правдоподобная история одиночества, рассказанная без надрыва, но с большой самоиронией и добрым юмором.

***************

В субботу вечером, когда все парами смотрели фильмы, заказывали в ресторане столики на двоих или брали две выпивки в баре, я целый час, как зомби, валялась на диване и по очереди то пускала слезу, то смотрела «Геракла». И вот наконец решилась. Если я серьезно вознамерилась найти себе пару, то почему бы не начать прямо сейчас и запустить поиск по ключевому слову «ДРУГ».
Я предвидела, что это будет надолго. Так что свалила в кресло подушки, подперла компьютер «Желтыми страницами» и приготовила огромную кружку мерзкого травяного чая. Потом заменила заставку на экране на кое-что более занятное, чем черный цвет, - а именно на пляшущих плюшевых мишек - и принялась за дело.
При первой же попытке я заполучила 5076 адресов, где встречалось слово «друг». Я взяла первые десять. Вот что это оказалось:
1) Крошки-кисоньки. Загляните на наш сайт или приходите в наш павильон «Царство зверей». Мы найдем вам четвероногого друга.
В Сети то и дело происходят подобные недора-зумения. Но я не сдавалась.
2) Любовь по воле звезд: астрологическая служба поиска друзей.
Да, конечно. Но ведь Дэн - Овен, а я - Близнецы, и у нас все должно было получиться - и не получилось. Так что все это чушь.
3) Компания «Фотодруг»: парные снимки в форме сердечек для Вас и Вашего друга в этот особенный день.
Помойное ведро, пожалуйста. Но, скользя по странице вниз, я увидела...
5) Нам по зубам холостяки! Найдите себе мужчину на кухне! У нас самые привлекательные повара во всей солнечной Австралии - и рецепты для всех!
А почему бы и нет? В конце концов, сейчас субботний вечер и меня никто не видит, а я не в силах больше смотреть «Когда Гарри встретил Салли», так что... Да почему бы и нет!
Сайт выглядел еще безнадежнее, чем достопамятный «Найди друга». Несколько расплывчатых фотографий мужчин на фоне всякого барахла. Порой это барахло заслоняло их головы. Мужчины в окружении ваз с искусственными цветами, тракторов и ночных клубов. Интересно, кто их фотографировал? Или они просто включали таймер и снимали снимали сами себя? Если заинтересовались, то можете выбрать товар, как рекомендуют на этом сайте. Да, именно так и сказано: «выбрать товар».
Выбирать можно было из целой сотни мужчин, с рецептами в придачу. Кого-то осенило, что если женщине представить не просто Гленна, сорока! с небольшим, а Гленна с виноградно-яблочным пирогом, то это поможет быстрее сломать лед. Его я и проверила. Гленн красовался в фартуке и улыбался; я подумала, что однажды какая-то женщина заглянет на этот сайт и что-то дрогнет у нее в сердце, а может, и в лифчике, но это явно буду не я. Гленн не вызвал у меня даже желания размешать кофе. Но он тоже человек, и тоже ищет любви, и, наверное, заслуживает своего шанса. Вот, он тут говорит, что любит радовать людей игрой на гитаре, и еще он не возражает против детей и любит лошадей и ванны с минеральными добавками.
Как бы там ни было, его рецепт яблочно-виноградного пирога я записала. Потом объявился Нил, который мечтал стать режиссером, хотя был бухгалтером; еще он обожал первосортные вина и одну чрезвычайно занудную вещь, которая нравится большинству людей на планете, - не знаю, что он имел в виду - спать, есть, мыть у себя под мышками или еще что-нибудь такое. Его рецептом были бисквиты. Наверное, мамочка научила. На фотографии вид у Нила был такой, словно он вот-вот заплачет. Или выйдет из туалета.
А вот еще некий Дэн - какая ирония, - его идеал женщины любит расслабляться на пляже, не переживает из-за любовных связей и ненавидит ссоры. Так что, Дэн из Аделаиды, счастливо тебе оставаться со своим цыплячьим рецептом.
И это все, чего я достигла.
Даже не представляю, сколько женщин заглядывало на этот сайт. Вдруг «какая-нибудь из них сейчас как одержимая готовит пирог по рецепту
Боба? А еще больше меня интересует, как долго Пэн, бедняжка Нил и все прочие держат здесь свои фотографии.
Поразительно. Ничто из того, что нужно этим мужчинам, меня не коробит. Ничто из того, что они любят, не чуждо и мне. Они явно не женаты, не сидят в тюрьме, вообще ничего такого. Но этого же мало, верно? Я ведь хочу знать, появляется ли у него складочка в углу рта, когда он улыбается, и могу ли я рассмешить его так, что он свалится с дивана, и придумает ли он для меня всякие глупые прозвища, которые введет в свой мобильник. Какое мне дело до лошадей и минеральных добавок? И первосортные вина мне не нужны.
Итак. Назад к ключевому слову, к пахнущему грибами начинаю - искать ДРУГА дальше…

 Отправлено: 14.04.08 10:05. Заголовок: Вишневский Януш Один..

Вишневский Януш Одиночество в Сети

Один из самых пронзительных романов о любви, вышедших в России в последнее время. «Из всего, что вечно, самый краткий cpок у любви» — таков лейтмотив европейского бестселлера Януша Вишневского. Герои «Одиночества в Сети» встречаются в интернет-чатах, обмениваются эротическими фантазиями, рассказывают истории из своей жизни, которые оказываются похлеще любого вымысла. Встретятся они в Париже, пройдя не через одно испытание, но главным испытанием для любви окажется сама встреча...
Осенью 2006 г. по этому роману - главному польскому бестселлеру начала XXI в. - был выпущен фильм, в первый же месяц проката поставивший рекорд кассовых сборов, обогнав все голливудские новинки.

********************

Утром он взял из кухни фирмы несколько банок кока-колы, заперся у себя в кабинете и никому не показывался на глаза. Он программировал. Хотел до середины дня закончить фрагмент программы, который он обещал отослать в Варшаву. Его институт сотрудничал с Варшавским университетом. Привлечь Варшаву к одному из их проектов предложил он. Благодаря этому он легально посылал программные материалы, которые институт покупал в США, также и в Варшаву, делал с варшавскими коллегами совместные публикации и, что было для него особенно важно, время от времени ездил туда с лекциями. Несмотря на то что он работает и живет в Мюнхене, ему было страшно важно после защиты в Польше продолжать присутствовать в родной стране хотя бы как ученому.
И как раз молодой аспирант подбросил ему идею установить у себя в компьютере программу, которая в последнее время производила фурор в Интернете. Написанная двумя студентами из Израиля и — как почти все лучшее в Интернете - бесплатная, она позволяла в реальном времени устанавливать непосредственный, без задержки, контакт между двумя людьми, подключенными к Сети. И аспирант вовсе не случайно написал Сеть с большой буквы. Интернет постепенно становился чем-то культовым. Особенно для молодого поколения. Назвать его просто сетью, как ничего не значащее переплетение кабелей в банке или учреждении, означало бы отнять у Интернета мистическое очарование чего-то, что объединяет вне зависимости от любых разделений.
Ладно, пусть будет Сеть, подумал он. Культовое отношение у него давно уже прошло. Он пользуется этой Сетью с большой буквы «С» еще с тех пор, когда Интернет был абсолютным таинством, интеллектуальной Камасутрой, а не щелканьем мышкой по ярким, чаще всего синим надпи-сям или иконкам. Но программа, которую рекомендовал аспирант, была действительно интересная. Называлась она ICQ. Авторы использовали буквы «I», «С», «Q», поскольку, произнесенные последовательно, они дают аналог английской фразы «I seek you», что означает «Я ищу тебя». Люди, в чьих компьютерах установлена программа ICQ — и, разумеется, подключенные к Сети, — благодаря ей находили друг друга. У себя в компьютерах они создавали список друзей, которых искали, и ICQ давал им знать, подключе-ны ли их друзья именно в этот момент к Интернету. Это было все равно как войти в зал, осмотреться и определить, кто из друзей там находится. Только залом был весь мир. Не имело никакого значения, что кто-то находится в Сиднее, кто-то в Дублине, а еще кто-то чуть ли не за углом - в Кракове или Гданьске. И это было самое культовое в Интернете. Отныне все оказывалось «за углом».
ICQ оповещает о присутствии друзей и позволяет обмениваться с ними информацией. Без задержек. Немедленно. Своеобразный разговор с использованием клавиа-туры. Отсылка коротких е-mailов, которые доходят в тот же миг. Это здорово стимулирует беседу.
Но ICQ это не только обмен короткими репликами. Это гораздо больше. Это, например, чат. Английское слово, принятое даже французами, для которых компьютер вовсе не компьютер, а «ординатёр». Однако чат они приняли, потому что чат только так и можно назвать, чтобы он означал то, что означает. А означает «беседа», «болтовня», но в Интернете это подлинный разговор. Без границ. В случае ICQ он заключается в том, что экран компьютера делится на две части. Разговаривающие получают по половинке экрана и пишут свои тексты. Каждый видит процесс написания текста «собеседником». Его нервность, ошибки, промедление. Возможно, это несколько другое, чем дрожь голоса, но тоже эмоционально. И вдобавок тут ни от чего не удастся отказаться. Вульгарное отрицание «а я этого не говорил» тут не сработает. Потому что все зарегистрировано. Можно вернуться к началу экрана и процитировать. А кроме того, весь процесс можно записать на диске компьютера, распечатать или отослать как e-mail по любому адресу. Потому для многих чат является бесповоротным разговором. Авторизованным по определению. Как протокол признания или записанное на пленку интервью. Любое высказывание, любая ложь, любое обещание могут быть вновь продемонстрированы на экране. Притом, чтобы начать чат, можно находиться где угодно. Для этого достаточно компьютера, Интернета и программы, обеспечивающей возможность чата. Такой программой, например, является ICQ. Но есть и другие. Много других. Расстояние роли не играет. Сигналы в Сети расходятся со скоростью света.
ICQ - это была гениальная идея. Все гениальные идеи возникают из простейших основных потребностей. Здесь основной потребностью было неограниченное общение. Ко-гда оказалось, что благодаря Интернету можно преодолеть расстояние, появление чего-то наподобие ICQ стало лишь вопросом времени. Потому что люди с самого начала любили общаться.

*************************
Однако выбора у него не было. Он не мог выключить ICQ. У них началась очень важная фаза проекта, и он обещал в Варшаве, что постоянно будет на связи. Так что утром он включился в ICQ, надеясь, что не найдется работников, которые станут интересоваться его самочувствием. И ему почти удалось. До половины пятого никто его не тревожил. И только тогда в правой нижней части монитора начал мигать символ в виде маленькой желтой карточки. Знак, что кто-то прислал ему сообщение по ICQ и, вероятнее всего, дожидается ответа. Он отпил «колы» из банки и щелкнул по желтой карточке.

Я все еще немножко влюблена, еще полна остатками бессмысленной любви, и мне так грустно сейчас, что захотелось кому - нибудь сказать об этом. Какому-нибудь совершенно чужому человеку, который не сможет меня обидеть. Наконец будет хоть какая-то польза от этого Интернета. Я попала на тебя. Могу я тебе рассказать?

С минуту он чувствовал себя как человек, который случайно прочитал письмо, адресованное другому. Прежде всего он должен был увериться, что оно назначено ему. И "если да, узнать, почему именно ему.
Он написал:
Вы уверены, что хотите именно меня одарить своим доверием? И если да, как получилось, что вы попали именно на меня?

В этот момент она открыла чат.

ОНА: Послушай, ты - Якуб, ты - поляк и уже много лет живешь в Мюнхене. Ведь так? Я выбрала тебя, потому что ты достаточно анонимен, находишься достаточно далеко и достаточно долго живешь в Германии. Для меня это гарантия, что ты не подстроишь мне какой-нибудь сюрприз. Хочешь ли ты, чтобы я тоже обращалась к тебе на «вы»? Будет не так камерно и интимно. Но если ты хочешь...

ОН: Все это нетрудно было узнать. Регистрируясь в ICQ, следовало сообщить о себе кое-какие данные. То, что она сообщила, в точности совпадало с тем, что он вписал в регистрационный формуляр. ICQ позволял гарантированно прочесывать банк данных всех, кто вписан в него, по разным критериям. Так она нашла его.

Она была провоцирующе непосредственна. Да, именно так. Он улыбнулся. В первый раз за этот день. И напечатал:
В принципе, больше всего сюрпризов устроили миру немцы, но я не собираюсь их оправдывать. Разумеется, ты можешь обращаться ко мне на «ты». Даже если тебе всего 13 лет.

ОНА: Скажи только, какое у тебя образование. Это не нахальство. Всего лишь любопытство. Мне бы хотелось иметь с тобой общую частоту.

ОН: Это уже теряло характер провоцирующей непосредственности. И смахивало уже на наглость. Ему трудно было поверить в искренность ее утверждения «это не нахальство». Но если она собиралась его спровоцировать, то ей это удалось. Он нервно застучал по клавишам:
Образование? Нормальное. Как у всех. Магистр математики, магистр философии, доктор математики, доктор информатики.

ОНА: Господи! Ну я и попала! Тебе что, уже под семьдесят? Если так, то это замечательно. Значит, у тебя есть опыт. Ты выслушаешь меня и дашь совет, ведь верно?

ОН: Читал это он с улыбкой. «Сейчас это называется, — подумал он,— по-английски self-conscious, по-немецки Selb-stbewusst, а как же это будет по-польски? Эгоцентризм? Нет. Слишком уничижительно. Самоуверенность и сосредоточенность на своих потребностях? Похоже, на польском это не удастся определить одним словом, как по-английски или по-немецки».
Если это грустно, то не выслушаю. А подозреваю, что грустно. Семидесяти мне еще не исполнилось. И все-таки не рассказывай мне, пожалуйста. Сегодня ничего печального. Даже не пытайся. Напиши лучше e-mail по адресу Jakub@epost.de. Я борюсь с печалью в среднем 24 часа в сутки. Сейчас я порекомендовал бы тебе крайние средства: химия либо спиртное. А вот завтра я внимательно прочитаю твой e-mail и дам совет.
Впрочем, тебе не нужны советы. Просто ты должна кому-то рассказать, поделиться, а твой психотерапевт сегодня занят или в отпуске.

ОНА: Ты считаешь, что славянам может помочь психотерапевт? Ведь они и так все всегда знают лучше. Кроме того, у меня впечатление, что все психотерапевты в Польше либо пишут книжки, либо организуют издательства, либо состоят на постоянной работе на телевидении или радио. Ты продолжаешь еще оставаться славянином?

ОН: Наверное, уже нет. Я не пью водку, пунктуален, держу слово и не устраиваю восстаний. Но психотерапевт у меня был еще в Польше. Но это было так давно, что его называли еще психиатром, а организация издательства каралась еще суровей, чем самогоноварение.

ОНА: И помог тебе психиатр?

ОН: Сам психиатр - нет. Но то, что я услышал в его приемной, очень помогло.

ОНА: У тебя был болен разум или душа?

ОН: Минутку! Так не пойдет! Эта дамочка постучалась в монитор его компьютера, как чужой человек в дверь, и теперь собирается вызнать всю его подноготную. Но не успел он отреагировать, как пришло следующее ее сообщение.
ОНА: Да, знаю. Я зашла слишком далеко. Все из-за этой виртуальности. У меня ощущение, что сам факт нашей взаимной анонимности подтолкнул меня задавать такие вопросы, которые я ни за что бы не задала, если бы познакомилась с тобой в поезде или в кафе. Извини.

ОН: Она права. Интернет, он такой. Немножко напоминает исповедальню, а разговоры — нечто наподобие групповой исповеди. Иногда ты оказываешься исповедником, иногда — исповедующимся. Это результат расстояния и уверенности, что всегда можно вытащить штекер из гнезда.
Здесь ничего не отвлекает внимание. Ни запах, ни внешность, ни слишком маленькая грудь. В Сети свой образ со-здаешь словами. Собственными словами. Никогда не из-вестно, сколько времени штекер будет в гнезде, и потому сразу переходишь к главному и задаешь по-настоящему существенные вопросы. Но даже задавая их, кажется, не ждешь полной искренности. Впрочем, в этом-то как раз он не был уверен. И потому всегда отвечал искренне. «Если не знаешь, что сказать, говори правду». Он не помнил, кто из философов давал такой совет, но философ этот, несомненно, был прав. Кроме того, опыт у него был не слишком большой. До сих пор он вел подобные виртуальные беседы только с аспирантом из Варшавы. Он напечатал:

Ты думаешь, можно отличить больной разум от больной души? Спрашиваю это из любопытства. У меня было все больное. Каждая клеточка. Но это уже прошло. Может, я не вполне здо-ров, однако, вне всяких сомнений, излечен.

ОНА: Знаешь, а ты меня тронул. Не знаю пока точно почему, но тронул. Мне пора идти домой. Рада, что могла тебе написать. Напишу еще. До завтра.

ОН: Береги себя. Имя у тебя красивое.
Она без предупреждения завершила этот чат. Отключилась от Интернета. Была offline. Исчезла так же неожиданно, как появилась. Уже не прочла его последнее сообще-ние. Глядя на экран монитора, он подумал, что без нее
неожиданно стало как-то пусто и безмолвно. В нижнем правом углу вновь замигала желтая карточка. Он щелкнул по ней, в надежде, что она снова вернулась. В определенном смысле так оно и было. Хотя не она лично. Просто она оставила на сервере ICQ просьбу к нему:
Внесешь меня в список своих друзей? Пока только в список ICQ.

Он задумался. Когда она так неожиданно покинула этот чат, у него возникло ощущение, как у человека, которого прервали на полуслове. В большинстве разговоров — в реальной жизни — это он решал, о чем говорить и когда заканчивать беседу. А тут у него было впечатление, что в этом интернетовском диалоге контроль был у нее. В течение нескольких минут она вытянула из него то, чего он не рассказал бы никому, если тот не является его другом. Он долго удивлялся себе. С другой стороны, уже заранее радовался завтрашнему контакту.
С минуту он смотрел на список своих друзей в ICQ. Открывало его на самом верху ее имя. Он думал о ней, и у него было странное ощущение, что сегодня во второй половине дня в жизни его произошла какая-то перемена….

****************

Воспоминания о виртуальных свиданиях с ней — это главным образом воспоминания об эмоциях. А также запавшие в память характеристики клавиатур, мониторов либо программ, с помощью которых он обменивался с нею информацией. Иногда он мысленно улыбался, подумав, что воспоминания их будут выражаться в таких, к примеру, гипотетических вопросах:
— А помнишь, какое нежное письмо ты писала мне под вечер, когда я сидел в резиденции IBM в Гейдельберге за серым компьютером с клавиатурой в пятнах кофе и отсутствующей клавишей «z»? У этого компьютера был старый мо-нитор с ностальгическим экраном янтарного цвета, и мы с тобой условились, что отсутствующее «z» будем заменять цифрой «восемь». Теперь такие мониторы уже не выпускают.
— А ты помнишь?
Неужто их воспоминания останутся навсегда такими же? Клавиатуры, мониторы, быстродействие модемов, почтовые программы или названия серверов, позволявших им открывать чат?
А в сущности, почему бы и нет? Неужели скамейка под старым каштаном более романтична, чем компьютер без буквы «z» на клавиатуре, находящийся за стеклянной стенкой в притемненном компьютерном центре?
Все зависит от того, что произошло на скамейке и что благодаря этому компьютеру.
Для большинства преимущество скамейки очевидно и не подлежит сомнению. Главным образом благодаря соседству объекта, обонянию и осязанию. Слова на скамейке отходят на второй план. Но он и не спорил. Он только считал, что словами можно заместить и запах, и прикосновение. Да, словами можно прикасаться. И еще нежней, чем руками. Запах можно описать так, что он обретет и вкус, и цвет. А когда от слов исходят нежность и аромат, тогда... тогда надо чаще отключать модем. На скамейке в такие минуты обыкновенно отключается рассудок.
Но он все равно предпочел бы сидеть на скамейке.

**********************

Варшава, 28 сентября.

Якуб!
Слушай внимательно...
Слушай меня внимательно. Ты превратил меня - Боже, как действует на меня Гепперт, — в самую печальную женщину в этой стране.
Ты раздавил меня. И уменьшил до размеров вируса. Да, именно так. До размеров вируса.
Ты поведал мне историю единственной любви.
Ты мог бы не приводить все эти подробности. Ведь мог же, да???
Только не говори мне, что это я тебя просила. Не говори мне этого! Это оправдание не подходит для тебя.
Я хотела знать о женщинах из твоего прошлого совсем немножко. Самую малость. Всего лишь, что они существовали, что у них были такие-то глаза, такие-то волосы, такие-то биографии и что они все в прошлом. Главным образом я хотела знать, что они окончательно и бесповоротно в прошлом.
Их должно было быть много, и они должны были быть раз-ными. И должны были оставить разные следы. Их значение должно было распределиться. Чтобы ты не предпочитал ни одну из них. Такой у меня был план. У любой женщины на моем месте был бы точно такой же. «У любой женщины на моем месте» - Господи, как это страшно звучит, если произнести вслух.
Но когда имеешь дело с тобой, планировать невозможно. На тебя можно положиться. Ты основательный - мне нравится это слово, - основательный до боли. Но планировать твои реакции и поступки невозможно. До сих пор я это лишь предполагала.
А с сегодняшнего дня знаю наверняка. У тебя слишком запутанная биография. К тому же ты меняешь биографии других людей.
На самом деле это неверно. Это другие люди жаждут изменить свою биографию ради тебя. Как Наталья.
До сих пор мне не доводилось быть знакомой с человеком, которого коснулась подобная трагедия. И с человеком, который бы познал такую любовь. Неужели все в жизни должно уравниваться до нуля? Неужели и здесь действует та мерзкая концепция равновесия, о которой ты как-то написал мне три длинные страницы?
Когда я читала, чем ты одарил ее и что для нее делал, то думала, до чего же скучным, приземленным и даже банальным должно казаться тебе то, чем ты дарил или даришь очередных женщин. Потому что их просто не может не быть. Каждая, кто проходит мимо тебя, хотя бы могла остановиться, совершает ошибку. И даже не представляет какую.
Они, эти женщины, не должны ничего знать о Наталье. Не рассказывай им. Потому что им будет трудно стать вровень с той, кто для тебя является ангелом. У ангелов ведь не бывает хандры, плохих дней, морщин и регул.
Я задержалась рядом с тобой. Возможно, верней будет, если я скажу, что это я задержала тебя при себе. Но это egal1, как ты любишь говорить. Тем не менее ты мне рассказал. Но то, чем ты даришь меня каждый день, вообще не назовешь ни приятным, ни банальным. Кроме того, ты, наверно, решил, что я это выдержу. Я ведь виртуальна. Как ангел. Ангелы тоже виртуальны. Они всегда были такие. Даже за тысячу лет до Интернета. Но в моем случае это не так. Я ВСЕГО ЛИШЬ виртуальна. И ничего общего с ангелом не имею. Я грешная, развратная женщина. Но то, что ты такой исключительный и стоишь всех этих грехов, меня ничуть не оправдывает.
Твое здоровье! У «Дэниелса» с пивом совершенно особенный вкус. Попробуй. Ты почувствуешь привкус греха….

 Отправлено: 21.04.08 10:10. Заголовок: За последние несколь..

За последние несколько месяцев он стал одним из самых популярных актеров Голливуда. В прошлом году снимался с Джулией Робертс, Риз Уизерспун и Гвинет Пэлтроу, и его фильмы, словно яркий свет мотыльков, притягивали женщин - многочисленных читательниц «Стиля» в том числе. Высокий, мускулистый, с сияющими синими глазами и задорно взъерошенными каштановыми кудрями, он стал предметом девичьих грез и фантазий…

Хармел Кристин Как переспать с кинозвездой

Если ты Клэр Райли, самый молодой старший редактор глянцевого журнала, то тебе необходимо усвоить несколько правил относительно того, как переспать с кинозвездой.
Не забудь о порядочности, потому что кинозвезда Коул Браннон сексуален и обезоруживающе искренен, в отличие от других знаменитостей, у которых ты брала интервью.
Не зацикливайся на нем. Почаще вспоминай о коварной коллеге и своем бывшем никчемном бойфренде.
Не слишком обольщайся, если он пригласит тебя позавтракать.
Не теряй спокойствия. Даже увидев свое имя в конце скандальной статьи, которую ты вовсе и не писала, не отчаивайся. Перед лицом опасности нужно быть сильной. Ну, дли победить ее с помощью текилы. Выбирай сама.
Не думай ни о ком, слушай себя. Чутье — это страшная сила!

*******************
Наверняка вы считаете меня сумасшедшей. Половина девушек Америки ради завтрака с Коулом Бранноном готовы сделать невозможное.
Пару лет назад и я бы умирала от радости. Увы, эйфория осталась в до «Стилевой» эпохе. Тогда не приходилось каждый месяц брать интервью по заданию редакции. Магия исчезла, а знаменитости оказались гораздо зауряднее, чем видится издали. Чаще всего я просто сижу за одним столом с актером, актрисой или рок-звездой и выслушиваю откровенно глупый монолог о бедах Америки. Боже, да разве мне интересно, что думает Лив Тайлер о политике, как Кайли Дейн борется с комплексами или почему Вайнона Райдер не виновата в том, что воровала в магазине?!
Впрочем, беседы далеко не всегда бывают неприятными. Все эти Лив, Кайли и Вайноны могут быть довольно милыми, только обычно это случается после месячных переговоров с их пресс-секретарями, по семь раз переносящими дату и проводящими подробный инструктаж на тему:
«Что можно и что нельзя брать на встречу со звездой». В общем, когда доходит до самого интервью, которое в последний момент из двухчасового обеда превращается в сорокапятиминутный кофе-брейк, я, как правило, нахожусь на грани нервного срыва. Ничего страшного: наклеиваю дежурную улыбку, задаю соответствующие духу «Стиля» вопросы, и читатели получают очерк о любимой знаменитости.
А потом возвращаюсь к реальности. Со звездой можно выпить кофе в модном, жутко дорогом кафе, посмеяться над малиновым шербетом, погрустить над капуччино, но потом они уходят своей дорогой, а я — своей, и пути наши вряд ли пересекутся снова. После работы я побегу на распродажу в «Гэп», а их одежду по спецзаказу будет создавать лично Джорджо Армани, растянувшись у бассейна на огромной вилле у озера Комо. Я боюсь навсегда остаться одна, если Том меня бросит, а знаменитые девушки боятся, что не смогут выбрать между Томом Крузом, Лео Ди Каприо и Эштоном Катчером, когда наскучит нынешний бойфренд. Я ночами не сплю, если аренда старенькой квартирки обходится больше чем в тысячу долларов, а они не задумываясь тратят миллионы на особняки в Беверли-Хиллз и пентхаусы на Манхэттене.
Нет-нет, моя жизнь меня вполне устраивает, и не думаю, что когда-нибудь я захочу купаться в лучах славы. Просто иногда я теряю присутствие духа, сравнивая себя с известными сверстницами.
Итак, красавец или нет, Коул Браннон не возглавляет список «Людей, с которыми хотелось бы «позавтракать». Честное слово! Пусть он самый желанный холостяк Голливуда, а возможно, и всей Америки, зато, наверное, такой же эгоистичный и самодовольный, как остальные звезды. Или еще больше. Обычно самовлюбленность прямо пропорциональна физической привлекательности, значит, у Браннона она размером с Техас…


***********************


…Так что завтрак с великолепным Коулом Бран-ноном не вселял в меня должного оптимизма. Я нисколько не сомневалась, что он: а) опоздает; б) явится в сопровождении большого количества людей и, возможно, с моделькой, с которой кувыркался накануне ночью; в) придет с похмелья либо будет угрюмо сидеть, не удосуживаясь отвечать на вопросы; г) целое интервью проскучает, любуясь своим отражением в ложках, блестящих подносах и сияющих графинах, которые подают официанты.
В то утро общаться со звездой совершенно не хотелось. Увы, работа есть работа, и от моего желания ничто не зависит.
Минут через десять после приезда в «Ателье» я от отчаяния решила: раз столик зарезервирован, значит, можно сесть, а Браннон пусть подтягивается. Хотелось капуччино, и мистер Совершенство вряд ли будет возражать, если я приму утреннюю дозу кофеина без него. Попросив место поближе к двери, я внимательно следила за входом, зная, что не пропущу голливудского красавца.
Столики были расположены довольно далеко друг от друга, а высокий потолок создавал ощущение простора. Темная полировка в сочетании с желто-коричневой обивкой придавали интерьеру классический, на мой взгляд, скучноватый вид. На стенах современная живопись: полотна яркие, красочные и наверняка невообразимо дорогие. Бесстрастные официанты ходили взад-вперед необыкновенно тихо, а богатые посетители посмеивались в кулачок, четко выбирая нужный нож или вилку из огромных, чуть ли не по десять предметов, наборов. До их грациозности мне как до Луны: три основных прибора плюс салатная вилка — и все, на этом мои познания заканчиваются.
Прекрасно понимая, что бледно-розовый топ от «3ары» и прямая юбка от «Гэп» уместны здесь не больше, чем их обладательница, я вжалась в стул и постаралась слиться с картинами. Увы, они выглядели гораздо интереснее….

*************************

На часах - одиннадцать. Коула Браннона все нет, капуччино кончился, а с ним и остатки хорошего настроения. Звезды часто опаздывают, но чтобы на час? И это после того, как во имя дурацкого очерка пришлось пожертвовать романтическим уик-эндом? Вообще-то я отказалась от предвзятого мнения об этом актере — в подавляющем количестве статей и интервью, содержание которых я хорошо помнила, он казался очень милым и совсем не высокомерным, но теперь он действовал мне на нервы. Все понятно: «золотой» мальчик, очередная знаменитость, заставляющая журналистку ждать, пока он красуется перед зеркалом, приходит в себя после похмелья и так далее и тому подобное.
Достав мобильный, я набрала номер Иваны Донателли, пресс-секретаря Коула, с которой обговаривались детали встречи. После первого же гудка включилась голосовая почта. Значит, спит красавица.
Через пять минут, когда я угрюмо благодарила подобострастного официанта за очередную попытку принести мне второй капуччино, зазвонил сотовый. Номер почему-то не определился, наверно, Ивана перезванивает.
— Алло! — рявкнула я, прекрасно понимая, что голос отражает мое мерзкое настроение.
— Клэр?
Вообще-то я не ожидала услышать мужской голос, но он показался смутно знакомым. На Тома не похоже: слишком низкий и осипший. Где же я слышала это мягкое, чуть картавое «р»?
— Да...— протянула я, тщетно пытаясь догадаться.
— Это Коул.
Мой собеседник прочистил горло, и я почувствовала, как мои брови удивленно изгибаются.
— Коул Браннон,— уточнил он, будто мне должны были звонить шесть других Коулов.
«Надо же! — подумала я, раздраженно расправляя спину.— Никогда еще звезды сами не звонили, чтобы отменить интервью или послать меня к черту».
— Привет! — промямлила я.
«Где ты ходишь?» — так и вертелось на языке, но это ведь не лучший вариант, верно? Нужно успокоиться и ждать.
— Вы здесь? Я имею в виду, в ресторане? Голос такой же сексуальный, как в системе шумопонижения «Долби», которую используют в кинотеатрах.
— Да, в «Ателье»,— проворчала я,— за столиком у двери, одна-одинешенька! — Все правильно, ударение на вторую часть.— А вы где?
Статус знаменитости еще не дает ему права меня подводить.
—Ммм боже! — засмеялся Браннон. Смех звонкий, заразительный, и я против своей воли смягчилась.— Вы больше часа меня ждете!
— Да уж,— мрачно отозвалась я, презирая себя за то, что очарована его низким голосом. А потом меня вдруг осенило:
— Стоп, а почему вы так уверены?
— Потому что все это время я сидел за два столика от вас!
Боже, смех доносится не только из трубки, но и от парня, сидящего неподалеку! Бейсболка надвинута на глаза, я лишь мельком глянула на него, когда вошла в ресторан за пятнадцать минут до назначенного времени. Звезды никогда не приходят заранее, вот я и не подумала осмотреть зал.
— Погодите, я подойду к вам,— тихо сказал Коул, и в трубке послышались короткие гудки.
На секунду я застыла с телефоном в онемевшей руке, а потом, зардевшись, спросила себя, попадала ли когда-нибудь в более идиотскую ситуацию. (Если интересно, ответ отрицательный, так что тем утром я установила личный рекорд по глупости.).
Надо же, не заметила самого сексуального мужчину Голливуда, заставив его ждать больше часа! Разве можно быть такой безголовой! Это еще хуже, чем каблук, застрявший в водопроводной решетке!
— Привет! — бодро поздоровался Коул Бранной, подойдя к моему столику.
Виновато на него посмотрев, я увидела сияющие чистые синие глаза и знаменитые каштановые кудри, выбивающиеся из-под бейсболки с символикой «Ред соке». Вживую его лицо казалось еще более совершенным, чем на экране или журнальных фотографиях. Звучит банально, но парень был так красив, будто его высек талантливый резец Микеланджело.
На подбородке — ложбинка, а когда он улыбнулся, на щеках появились ямочки. Вообще-то бачки мне не нравятся, но у него они просто прелесть: аккуратные, изящным зигзагом спускающиеся к шее. На переносице светлая россыпь веснушек — надо же, на фотографиях их не видно! — а на левой скуле маленький, почти незаметный шрам. Помню, читала в одной из распечаток, что он поранился в старших классах, играя в футбол.
Одежда самая простая: потертые джинсы (по виду и не скажешь, что дизайнерские) и темно-синяя рубашка, красиво обтягивающая мускулистую грудь.
Ммм, он и при ближайшем рассмотрении хорош! За знаменитостями я наблюдала достаточно давно, чтобы понять: в жизни они далеко не так привлекательны, как на экране. Мужчины почти всегда оказываются ниже ростом, у многих начинают выпадать волосы (пару раз у ведущих голливудских актеров я даже парики замечала). Головы кажутся непропорционально большими, а божественно красивые лица в реальности пре-вращаются в застывшие от ботокса маски.
A Kоул— совершенство, самое настоящее совершенство! Чистая, без единого изъяна кожа, идеально сложенное тело и сияющие не меньше, чем на экране, глаза. Их небесную глубину я всегда считала кинематографическим трюком, ан нет, вот они передо мной — смотрите и удивляйтесь. На лбу и вокруг глаз задорные лучики морщинок, доказывающие, что Браннон еще не знаком с ботоксом, а улыбка теплая, искренняя, естественная. На подбородке чуть заметна темная щетина, густые каштановые волосы исключают все мысли о парике.
Никогда не считала себя пустоголовой идиоткой, которой нравятся смазливые парни, но в тот момент мой мир перевернулся: разве человек может быть так красив?! Надо же, какое чудо!
— О боже! — Нужно встать и протянуть руку, но от волнения трясутся поджилки, а щеки заливает густая краска.— Простите, простите, пожалуйста, я вас не увидела!
Коул пожал мне руку, жестом предложил сесть и даже галантно отодвинул стул. Странный какой-то: хихикает весело, а не издевательски. Вероятно, я просто не разбираюсь в смехе. Неужели Браннон не злится?
— Что, классно замаскировался? — спросил он.
Не зная, как ответить, я тупо смотрела ему в глаза. Теперь понятно, почему их называют сияющими. Ярко-синие, чистые, в тот момент они действительно лучились.
— Э-э... мне очень неловко,— промямлила я и наконец позволила себе улыбнуться.— И долго вы ждали?
Кто знает, вдруг он здесь всего несколько минут?
— Часа полтора,— продолжал улыбаться Коул.
Из пунцовых щеки стали цветка переспелой вишни. Дура, круглая дура!
— О нет! — простонала я.— Ну почему же так получилось? Знала ведь, как вы выглядите...
Боже, что за чушь я несу!
— ...и все равно не узнала...
Парень снова захохотал, а у меня глаза на лоб полезли. Вроде не сумасшедший... Что-то здесь не сходится. Вот сейчас из-за пальмы покажется его телохранитель и вышвырнет меня из ресторана. Ни одна из звезд, у которых я брала интервью, не простила бы такого, тем более смеясь. Но у Коул а Браннона, похоже, другие правила, а в зарослях комнатных джунглей нет ни одного агента службы безопасности.
На самом деле, я проверяла.
— А я вообще-то заметил вас, но решил: нет, вы не журналистка, с которой мы должны встретиться,— заявил Коул.— Ивана сказала, меня ждет особа постарше.
Что? Его пресс-секретарь меня в глаза не видела! Почему она так решила? Если только Коул не думает...
— Я не так молода, как кажется. Просто на подростка похожа, неудивительно, при росте метр шестьдесят...

*************

…С трудом открыв глаза, я застонала, тут же ослепленная ярким светом. Мало-помалу зрение восстановилось, и я увидела комнату.
Тут до меня дошло: это не моя спальня.
Затуманенными от сна глазами я смотрела по сторонам, а душу терзали страх и полное недоумение. Обшарпанный блекло-коричневый комод, четыре года назад купленный на распродаже, заменили на новехонький черный шкаф с массивным овальным зеркалом. Вместо застиранных льняных занавесок на крохотном оконце — тончайший белый тюль, почти не защищающий от солнца, льющегося в огромные, от пола до потолка, стекла. Я лежала среди белых атласных простыней, а кровать, которую они устилали, как минимум в два раза превышала по размеру мою двухспальную. Вокруг безбрежное море белого как снег ковра, а сама комната больше, чем вся моя квартира.
Упав на подушки, я жадно ловила ртом воздух. Голова продолжала болеть, желудок угрожающе сжимался, но гораздо сильнее был всепоглощающий, леденящий душу ужас: я не понимала, где нахожусь.
Думай, Клэр, думай! Быстро оценив свое физическое состояние, я вспомнила, что вчера вечером много выпила. Но где? С кем? В этой комнате я раньше не была. Неужели провела ночь у кого-то чужого? От этой мысли колесики памяти со скрипом, но завертелись. Случайная связь... Тут как-то фигурирует случайная связь... О боже, это было в статье для «Стиля»! Неужели я вняла собственным идиотским советам и переспала с незнакомцем? Нет, вряд ли. Никогда не поступила бы так с Томом. Том... О черт!
Зажмурившись, я попыталась остановить нахлынувший поток образов, но было поздно. Мой Том в объятиях длинноногой пышногрудой брюнетки с рождественской вечеринки. Чертов Брюс Спрингефт, который пел как ни в чем не бывало. Я, убежавшая вон из квартиры. Бутылка мерло, бар, бесчисленные текилы и «Короны».
Коул Браннон...
О нет, Коул Браннон!..

 Отправлено: 21.04.08 14:08. Заголовок: А что - мне понра :s..

А что - мне понра - надо прикупить и ознакомиться с конц ... вай !!!!!!!!! с окончанием истории !!!!!!!!!!

 Отправлено: 21.04.08 15:27. Заголовок: Энея пишет: надо пр..

Энея пишет:

цитата:

надо прикупить и ознакомиться с конц ... вай !!!!!!!!! с окончанием истории !!!!!!!!!!

люсь! окончание как в лучших девичьих мечтах правдя злодейка-соперница тоже фигурирует, но девушка прорвется к любимому месье, ой мистеру, ну не важно... главное все будет хорошо

 Отправлено: 21.04.08 16:11. Заголовок: vika , спасибо! захо..

vika , спасибо! захотелось почитать!

 Отправлено: 28.04.08 08:57. Заголовок: Барбери Мюриэль Лако..

вот и закончился великий пост! можно и полакомиться разными вкусностями

Барбери Мюриэль Лакомство

Знаменитый дегустатор и кулинарный критик на пороге смерти пытается вспомнить какой-то давний и дивный вкус, который ему хочется ощутить в последний раз. Чтобы докопаться до желаемого, он перебирает в памяти свои вкусовые ощущения с самого детства, от самых простых до самых экзотических, и каждый его внутренний монолог - это подлинный праздник вкуса, исполненный поэзии.
В конце романа ему, мысленно заново пережившему лучшее, что было в его жизни, все же удается вспомнить то забытое лакомство, и это - полная неожиданность для читателя...
….Первый роман молодой писательницы, сразу ставший событием, напрямую перекликается с «Парфюмером» Патрика Зюскинда, герой которого воспринимает мир в - запахах. Для персонажа Мюриэль Барбери доминирующее ощущение - вкус, однако, как он сам говорит: «по-настоящему хорошая еда - это праздник не только вкуса, но и зрения, обоняния, осязания...» В 2000 году Мюриэль Барбери получила за роман «Лакомство» французскую литературную премию «Prix du meilleur livre de litterature gourmande».

****************

Развалившись на скамеечке под липой, я просыпался от сладкого дневного сна под колыбельную листвы и, в этой сладко-медовой беседке, с наслаждением вонзал зубы в алый плод —в помидор. В салате, в жарком, в овощном рагу, тушеные, жареные, фаршированные, маринованные, маленькие и крепкие, большие и мягкие, облагороженные оливковым маслом, солью, уксусом, саха-ром, перцем, очищенные, в виде пасты, соуса, пю-ре, даже в варенье, даже в мороженом... я думал, что перепробовал их во всех вариантах и не раз, думал, что раскрыл все их секреты в хрониках, на которые вдохновляли меню величайших кулинаров. Как же я был глуп, как жалок... Я выдумывал тайны там, где их не было и в помине, чтобы оправдать малопочтенное торгашество. Какой смысл писать цветистые хроники, если в них не сказана правда, если забыто сердце за желанием блеснуть и покрасоваться? А ведь я знал, что такое помидор, знал всю жизнь, со времен сада тети Марты, с лета, насыщающего маленькую завязь все более и более жарким солнцем, с тех пор, как лопалась кожица под моими зубами и на язык брызгал щедрый, теплый и густой сок—о да, прохлада холодильников, надругательство уксуса и ложное благородство масла лишь скрывают его подлинную суть. Сладость, вода, мякоть, фрукт или овощ, жидкий или твердый? Сырой, только что сорванный помидор, съеденный в саду,— это рог изобилия простых ощущений, целый каскад, наполняющий рот всеми мыслимыми наслаждениями. Тугая кожица сопротивляется, чуть-чуть, в меру, мякоть тает во рту, сок с зернышками капает на подбородок, и можно вытереть его пальцами, не боясь запачкаться,—этот круглый налитой плод выплескивает в нас потоки природы. Вот что такое помидор, вот чем он хорош.

********************
…Четыре устрицы, светлые, холодные, соленые, без лимона, без специй. Я ел их медленно, благословляя надменный ледок, подернувший мое нёбо. «Все, что осталось, было-то двенадцать дюжин, но мужчины после работы кушают — дай Боже!» Хозяйка тихонько засмеялась.
Четыре устрицы без прикрас. Прелюдия, цельная и всеобъемлющая, царственная в своей скромной простоте. Стакан сухого белого вина, ледяного, с изысканным фруктовым букетом «настоящее саше, кузен из Турени нам привозит недорого!»
Недурное начало. Мужчины за столом говорили о машинах и были поистине неиссякаемы. Хороший ход. Плохой ход. Машины у них упирались, артачились, фырчали, пыхтели, выдыхались на подъеме, юзили на поворотах, заедали, дымили, чихали, кашляли, вставали на дыбы и брыкались. Помянутая в ходе разговора особо строптивая «Симка-1000» удостоилась самой длинной тирады. Разогреваться, дрянь такая, не желала даже летом, в самую жару.. И все с возмущением покачали головами.

Два тоненьких ломтика сырокопченого окорока, шелковые, волнистые, в томных изгибах, соленое масло, кусок белого хлеба. Новое вино, сладковатое, крепленое — пожалуй, лишнее, но восхитительное на вкус. Еще стакан того же белого, его я буду держаться и впредь. Возбуждающий, заманчивый, соблазнительный пролог.
«Да, в лесу ее видимо-невидимо»,— ответили на мой вопрос, есть ли в здешних местах дичь. «Вообще-то,— заметил Серж (двух других звали Клод и Кристиан - это был хозяин дома, а имя четвертого никак не вспоминается),— из-за этого иной раз может и беда приключиться».

Несколько зеленых стеблей спаржи, мясистых, нежных— объедение. «Это чтоб вам долго не ждать, пока я разогрею»,— поспешно сказала молодая жен-щина, видно, решив, что я удивляюсь столь скудному второму блюду. «Что вы, что вы,— ответил я.— Все замечательно». Дивная сельская, почти буколическая нота. Хозяйка зарделась и, смеясь, скрылась в доме.
За столом тем временем переключились на дичь, которая безбоязненно разгуливала по лесным дорогам. Речь зашла о некоем Жермене, который однажды безлунной ночью сшиб невесть откуда выскочившего кабана, в темноте счел его мертвым, закинул в багажник («Еще бы, представляете, этакий случай!») и поехал дальше, а кабан постепенно при-шел в себя и стал биться в багажнике («оклемался и затряс колымагу как грушу...»), да с такой силищей, что разнес машину, после чего только его и видели. Все четверо хохотали как дети.

«Остатки» (хватило бы полк накормить) пулярки. Изобилие сливок, ломтики сала, чуть-чуть черного перца, картошка — похоже, с Нуармутье,— и ни грамма жира.
Разговор снова изменил русло и потек извилистыми путями местных спиртных напитков. Добрые, поплоше, вовсе пойло; домашние настойки, сидр — слишком перебродивший, из гнилых яблок, из плохо помытых, плохо протертых, не вовремя собранных; кальвадос из супермаркета — сироп, да и только, и настоящий—рот дерет, зато какой букет! Дружный хохот вызвал самогон некоего папаши Жозефа: для дезинфекции в самый раз, но не для питья!
«Вы уж не обессудьте,—извинилась передо мной хозяйка, выговор у нее был иной, чем у мужа,—сыру не осталось, я ближе к вечеру поеду за покупками».
Я узнал, что пес Тьерри Кулара, славный кабыздох, известный своей трезвостью, однажды случайно вылакал лужицу под бочкой и, то ли с непривычки, то ли и впрямь отравившись, упал замертво, тут бы бедняге и конец, да крепкая оказалась псина на диво, выжила. Они держались за бока от смеха, и я тоже с трудом переводил дыхание.

Кусок яблочного пирога — нежнейшее, рассыпчатое, хрустящее тесто, дерзко-золотистые ломтики, присыпанные скромными карамельными кри-сталликами. Я допил бутылку до дна. Пробило пять, когда хозяйка подала мне кофе с кальвадосом. Мужчины поднялись, похлопали меня по спине: им пора работать, если я останусь до вечера, они будут рады меня видеть. Я по-братски обнялся со всеми и обещал как-нибудь заехать с доброй бутылочкой.

У векового дерева на ферме близ Колевиля, под аккомпанемент шальных кабанов, трясущих колымаги как груши к вящей радости собеседников, имеющих случай об этом рассказать, я отведал один из лучших в своей жизни обедов. Еда была простая и вкусная, но и еще кое-чем я насытился, да так, что устриц, ветчину, спаржу и пулярку можно отнести к разряду второстепенных аксессуаров,—то была их сочная, живая речь, грубоватая, с неряшливым синтаксисом, но согревающая душу какой-то юной неподдельностью. Я лакомился словами, да-да, словами, брызжущими из их мужских крестьянских посиделок, теми самыми словами, что иной раз доставляют куда больше удовольствия, чем телесная пища. Слова-ларцы, в них складывают отринутую действительность, и они превращают ее в мгновения-перлы; слова-чародеи, они преображают лик повседневности, жалуя ее правом стать незабываемой, занять место в библиотеке воспоминаний. Жизнь есть жизнь лишь в силу нерасторжимого сплава слова и события, в котором первое облекает второе в свое парадное одеяние. Вот и слова моих случайных друзей на час, осенившие трапезу несказанной красотой, стали, в сущности, главным угощением на пиру…

***************
«Что это?»—спросил я, подразумевая: каким образом обыкновенный столовый майонез оказался здесь? «Майонез, что же еще?—ответил он смеясь.— Не говори мне, будто ты не знаешь, что такое май-онез». «Майонез? Просто майонез?» Меня даже покоробило. «Да, просто майонез. Лучшего способа его приготовить я не знаю. Яйцо, постное масло, соль и перец». «И к чему же ты его подашь?» — не унимался я. Он пристально посмотрел на меня. «Сейчас узнаешь,—медленно произнес он,—сейчас ты узнаешь, к чему я его подам». И, распорядившись, чтобы поваренок принес овощи и жареную свинину, тут же занялся чисткой овощей.
Я забыл это, каюсь, а он, обязанный, будучи маэстро, а не критиком, никогда не забывать то, что именуют «фундаментом» кулинарии,—я бы назвал это скорее несущей балкой,—взялся напомнить об этом мне, преподав урок, чуть презрительный, но говоривший о его расположении, ведь кулинар и критик как тряпка с полотенцем: дополняют друг друга, не чураются общения, работают вместе, но, в сущности, друг друга не жалуют.
Морковь, сельдерей, огурцы, помидоры, сладкий перец, редис, цветная капуста и брокколи: он порезал их вдоль, по крайней мере, те, которые это позволяли, то есть, кроме двух последних, устроенных как букетики,—их можно было взять за стебелек, точно шпагу за гарду. К овощам он добавил несколько тонких ломтиков зажаренной без всяких приправ, очень аппетитной холодной свинины. И мы приступили к заправке.
Никто никогда меня не разубедит: в свежих ово-щах с майонезом есть что-то в высшей степени сексуальное. Это проникновение твердого в нежное... Здесь нет, как в большинстве кулинарных процессов, химии, в силу которой каждый продукт отчасти утрачивает свою природу, чтобы соединиться с другим и, подобно хлебу и маслу, стать в космосе но-вой чудесной субстанцией. Нет, и майонез, и овощи не изменяются, они остаются самими собой, просто им, как в любовном акте, хорошо вместе. Мясо же при этом все-таки кое-что выигрывает: его рыхлые ткани раздвигаются под зубами, наполняясь соусом, и мы жуем —без ложной скромности — самую суть твердого, пропитанного бархатистым. Добавьте к этому изысканную умеренность вкуса — ведь в майонезе нет ни единой острой или пряной ноты, подобно воде, он изумляет рот своей приятной нейтральностью; и тем изысканнее нюансы хо-ровода овощей: дерзкая острота редиса и цветной капусты, водянистая сладость помидора, кислинка брокколи, щедрый вкус моркови, хрусткий анис сельдерея... объедение!

***************

Уставившись тяжелым взглядом на золотисто-коричневую жидкость, которую он скупо плеснул в стакан, я, обуреваемый опасениями, искал в себе мужества попробовать ее.
Уже запах — новый, незнакомый — разволновал меня как ничто на свете. Какая великолепная агрессия, какой взрыв энергии, резкий, сухой и в то же время чуть фруктовый—словно выплеск адреналина не попал, как обычно, в кровь, а, испарившись, ударил в ноздри летучим конденсатом чувственной крутизны... И я с изумлением обнаружил, что этот острый дух брожения мне нравится.
Точно изнеженная маркиза, я осторожно обмакнул губы в золотистую магму, и... о, какое сокрушительное действие! Это вспышка и внезапное буйство стихий во рту; нет больше ни нёба, ни щек, ни слизистых оболочек — только убойное ощущение сейсмических толчков внутри. От восхищения я задержал первый глоток на языке, и от него еще долго расходились концентрические волны. Таков первый способ пить виски: держать во рту, втягивая его жесткий и непререкаемый вкус. Второй глоток был, напротив, поспешным и не сразу растекся теплом в области солнечного сплетения — зато какое это было тепло! В этом стандартном жесте любителя крепких напитков: залпом опрокинуть в себя предмет своего вожделения, на миг замереть, за-жмуриться как от удара и выдохнуть удовлетворен-но-потрясенно — второй способ пить виски, в нем почти не задействованы вкусовые бугорки, потому что алкоголь проскакивает в горло, зато задействована на все сто грудная клетка, внезапно заполняющаяся теплом, как от разрыва плазменной бомбы. Глоток согревает, возбуждает, проясняет мозги, приводит в себя —и это прекрасно. Это солнце, и блаженное тепло, разливающееся в теле, не оставляет сомнений в его лучезарном присутствии.
Вот так в сердце Бургундии, среди ее виноградников я выпил свой первый глоток виски и впервые испытал на себе его способность будить мертвецов. Ирония судьбы: открыл мне его винодел Гастон, и это должно было наставить меня на путь моих истинных пристрастий. Я же на протяжении всей моей карьеры считал виски напитком хоть и восхитительным, но недостаточно благородным, и лишь золоту вина доставались мои высочайшие хвалы и пророчества. Увы... сегодня я с опозданием признаю: вино—это изысканная драгоценность, которую лишь женщины считают приличным предпочитать сверкающим стразам, предмету восхищения маленьких девочек; я же научился любить то, что любви достойно, но пренебрег мгновенно вспыхнувшей страстью как несовместимой с подобающим воспитанием. Я люблю по-настоящему только пиво и виски — хоть и признаю, что вино божественно. И уж если суждено сегодняшнему дню стать долгой чередой покаяний, то вот еще одно: о виски, порождение Мефистофеля, я полюбил тебя с первого глотка, предал со второго — но так и не нашел больше, в железной дисциплине вкуса, к которой обязывало мое положение, того термоядерного взрыва, что, кажется, челюсти сносит ударной волной блаженства.

**************

Я обожаю мороженое: сливочное — сытное, жирное, ароматизированное, с кусочками фруктов, с кофейными зернами, с ромом; итальянское «джелати» — бархатистые волны, ванильные, клубничные, шоколадные; пломбиры, оседающие под взбитыми сливками, ломтиками персика, миндалем и всевозможными сиропами; простые брикетики с хрустящей глазурью, которые хорошо съесть на улице между двумя встречами или летним вечером у телевизора, когда становится ясно, что только так и никак иначе можно хоть чуть-чуть сладить с жарой и жаждой; и наконец, сорбет —несравненный синтез льда и фруктов, лучшее прохладительное, тающее во рту ледяной лавиной. В тарелке, которую поставили передо мной, как раз и были шарики сорбета ее собственного приготовления: один — томатный, другой—классический, фруктовый с лесными ягодами, и наконец третий—апельсиновый.
Само по себе слово «сорбет» уже воплощает целый мир. Попробуйте сами произнести вслух: «Хочешь мороженого?» и потом сразу: «Хочешь сорбета?» Почувствовали разницу? Подобно тому, как бросают в дверях небрежное «я схожу куплю пирожных», в то время как могли бы не столь беспечно и банально расщедриться на «куплю сладостей» (врастяжку: не «сладостей», но «слааадосстей») и магией чуть старомодного, чуть манерного выражения без особых усилий создать мир гармоний былого. Так что предложить «сорбет» там, где другие держат в уме лишь «мороженое» (а профаны зачастую объединяют под этим словом как приготовленное на молоке, так и на воде), уже означает сделать выбор в пользу легкости, отдать предпочтение утонченности, воспарить, отказавшись от тяжелой земной поступи и закрытого горизонта. Да, воспарить, потому что сорбет воздушен, почти нематериален, он лишь чуть-чуть пенится, соприкасаясь с нашим теплом, и сразу сдается, плавится, растекается, испаряется в горле, оставляя на языке дивное послевкусие фруктового сока и воды.

*****************
— Не... надо... к Ленотру,— хриплю я,— только... не... к Ленотру... Не... ходи... в кондитерскую!.. Я... хочу... эклеров... в... пластиковой... упаковке... — У меня вырывается судорожный вздох.—Мягких... эклеров... Я... хочу., эклеров... из... супермаркета.
Я погружаюсь в глубину его глаз и вкладываю в свой взгляд всю силу желания и отчаяния, потому что это для меня, впервые в полном смысле слова, вопрос жизни и смерти,— и вижу, что он понял. Я чувствую это, знаю. Он кивает головой, и в этом коротком кивке — мгновенное напоминание о нашей былой близости, которая возрождается с болью, но это радостная, умиротворяющая боль. Мне не надо больше говорить. Он почти бежит к двери, а я откидываюсь на подушку и соскальзываю в блаженный туман воспоминаний.

Они ждали меня, упакованные в прозрачный пластик. На деревянном прилавке, рядом с багетами, буханками, булочками и пирожками, терпеливо дожидались расфасованные эклеры. Оттого, что их побросали сюда как попало, без всякого почтения к искусству кондитера, который раскладывает свои пирожные любовно, аккуратно в витрине под стеклом, они слипались в упаковке, жались друг к другу, точно спящие щенята, уютно сбившиеся в кучку. Но главное — помещенные в это последнее вместилище еще теплыми, дымящимися, они изошли в нем паром, который, осев на пластиковой оболочке, создал среду, благоприятную для размягчения.
Первое, что делает эклер эклером,—заварное тесто, достойное так называться. Излишняя мягкость для него такой же изъян, как и чрезмерная твердость. Эклер не должен быть ни резиновым, ни дряблым, ни ломким или агрессивно сухим. Тем он и славится: нежный без слабости и крепкий без жесткости. Это тяжкий крест кондитеров: наполняя его кремом, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он размягчил тесто. Мне доводилось писать беспощадные разгромные статьи о вырождении эклеров, цветистые страницы о первостепенной важности разграничения теста и крема,—о плохом эклере, теряющем себя под влиянием жирной начинки, в лености субстанции, которой ему следовало бы противопоставить свою целостность и непохожесть. Или что-то в этом роде.
Как можно до такой степени изменить самому себе? Что за порча, разъедающая глубже, чем власть, заставляет нас отрекаться от самого очевидного удовольствия, хулить то, что мы любили, так
чудовищно извращать собственный вкус? Мне было пятнадцать лет, я выходил из лицея, голодный, как можно быть голодным только в этом возрасте, утробно, зверски, но ощущая при этом душевный покой, который вспомнился мне только сейчас: вот чего так отчаянно не хватает моему творчеству. Всему моему творчеству, которое я сегодня, не задумываясь, без тени сожаления, без капли ностальгии, отдал бы за один-единственный эклер из супермаркета.

Я вскрывал пакет без церемоний, раздирал пластик и резко тянул за края, расширяя дыру, проделанную в нем моим нетерпением. Я засовывал туда руку, чуть морщась от липкого прикосновения осевшего на пакете изнутри сахара. Бережно отделял один эклер от остальных его собратьев, благоговейно подносил его ко рту и, закрыв глаза, кусал.
Много всего написано о первом глотке, и о втором, и о третьем. Много верного сказано на эту тему. Все правда. Но ничто не сравнится, даже отдаленно, с тем несказанным ощущением от влажного теста во рту, захлестнутом в этот момент оргазмом. Сахар, пропитанный водой, не хрустел: он выкристаллизовывался под зубами, распадаясь на частицы легко и гармонично, и челюсти не дробили его, а мягко растирали в неописуемом тающе-смачном танце. Эклер обтекал самые потаенные слизистые оболочки моего нёба, его чувственная мягкость ласкала изнутри мои щеки, изумительно податливый, он тотчас сгущался в однородно-нежную массу, а сладость сахара была в ней последним мазком совершенства. Я спешил проглотить, ведь еще девятнадцать таких же мне предстояло отведать. Я знал, что только последние буду долго-долго жевать и пережевывать, с отчаянием, потому что всему на свете приходит конец. И утешался мыслями о последнем подарке божественного пакетика — о кристалликах сахара, оставшихся на самом дне, так и не прилепившихся ни к одному пирожному, о волшебных округлых капельках, которые я буду выковыривать липкими пальцами, чтобы завершить пиршество взрывом сладости…

 Отправлено: 12.05.08 14:22. Заголовок: 2. Харькова Елена Вс..

Харькова Елена Всем врагам назло
Любая женщина - ангел, пока мужчина не обломал ей крылья... Красота Анжелики сыграла с ней роковую роль. Она в одночасье лишилась всего: доверия жениха, уважения близких, надежды на простое женское счастье. И теперь единственное, что ей остается, - это месть. Кто-то должен ответить за обиду, боль, унижение. Берегитесь, мужчины! Ангел вышел на тропу войны...

***************

….. Увидев Анжелику, Юлька завизжала, вскочила с дивана и со страху полезла под стол.
— Ну, здравствуй, сестрёнка! — произнесла Анжелика тоном, не обещающим ничего хорошего.
— Т-т-ты живая?!! — обомлела Юлька.
— Нет, я дохлая с того света припёрлась, чтобы расквитаться с тобой, — съязвила Анжелика.
— Олька! Ты живая! — обрадовалась Юлька и заплакав, кинулась ей на шею. — Живая! А я думала, что тебя убили! Мне Митрич сказал, что всех на той даче поубивали. Как здорово, что ты живая!
Анжелика со злостью оттолкнула её от себя.
— Меня должны были убить. Но два человека, рискуя собственными жизнями, меня спасли. Зато один человек, которого я считала почти родным, меня предал, сделал всё для того, чтобы меня убили.
— Сестрёнка, я не хотела-а-а-а! — ревела Юлька.
— Не называй меня больше сестрой!
— Олька!
— Я и не Ольга.
— А кто же ты? — удивилась Юлька.
— Я Анжелика. И приехала я к тебе исключительно для того, чтобы плюнуть тебе в лицо! — сказала Анжелика и исполнила своё желание.
— Неет... Анжелика, прости! — скулила, утираясь, Юлька. — Я не хотела Мишелю всё рассказывать. Я просто хотела его предупредить, чтобы он спасся. А он так заорал на меня и потребовал, чтобы я всё-всё про тебя рассказала. А я не хотела говорить. И он тогда меня ударил и пригрозил, что если я буду тебя выгораживать, то он со мной разделается. И тогда мне пришлось ему всё рассказать. Но я не хотела твоей смерти! Честно! Я умаляла Мишеля, чтобы он тебя просто выгнал.
__ Ах вот оно что! Ты предала меня из зависти! — зло сощурилась Анжелика. — Тебе этот шикарный особняк с бассейном поперёк горла встал, да?
— Вовсе не из-за этого. По мне, так и жила бы ты на той даче сколько угодно. Но тебе же этого оказалось мало. Ты задумала убить Мишеля! — стала выговаривать ей Юлька. — Ты думала только о себе, о своих каких-то там обидах! Тебе было плевать на то, что будет со мной, с моей жизнью, с моей карьерой! А я так мечтала стать звездой! К тому же я знала, что если я не буду певицей, то меня сразу же бросит Стасик! Поэтому ты сама во всём виновата! Ты купалась в роскоши, жила припваючи, а меня хотела лишить всего! Вот я всё и рассказала. У меня не было другого выхода!
— У тебя не было другого выхода?! — язвительным тоном спросила Анжелика.— Ты считаешь, что твой коллекционер и твоя карьера дороже моей жизни?! Эх ты! А ещё сестрёнкой меня называла! Дура ты безмозглая! Я бы не бросила тебя в беде. Я бы помогла тебе всем, и деньгами в том числе. И всё бы у тебя было хорошо. А вот сам Мишель, ради которого ты меня предала, недавно тебя чуть не подарил другому бандиту. Я сама слышала, как он тебя Костылю предлагал. Тебе повезло, что тот отказался, а то попрощалась бы и со своей карьерой, и со своим коллекционером. Кстати, ты всё ещё мечтаешь выйти за него замуж?
— Он меня обокрал и бросил! — опять заревела Юлька.
— Вот видишь, — усмехнулась Анжелика. — И знаешь, что я тебе скажу? Пошла ты к чёрту, предательница!
Анжелика направилась к двери, но потом вдруг остановилась, подошла к трюмо, порылась в его ящиках, достала большие ножницы и хмуро взглянула на Юльку. Та от страха полезла в шкаф.
— Оля, Оля, не надо! Не убивай меня! — дрожащими губами скулила она. — Прости меня! Ну пожалуйста! Пощади!
Но Анжелика, с грозным видом приблизившись к ещё больше заверещавшей Юльке, сорвала с неё парик и поднесла к нему ножницы.
— Оленька! Анжелика! Миленькая! Не надо! — ещё сильнее завизжала Юлька и кинулась на пол, обняв ноги Анжелики. — Я тебя умоляю! Что хочешь делай, но только не это! Не стриги мой парик! Умоляю!!!
Анжелика остановилась. Она вдруг вспомнила про свою клятву Богу и Лёшке, что больше никогда не будет мстить. Она швырнула парик на пол. Юлька тут же подползла, схватила своё сокровище и прижала к груди,
— Спасибо тебе, Анжелика. Спасибо. Век тебя не забуду!
— Да нет, уж лучше забудь. И не вздумай Митричу рассказать, что я живая. А иначе либо я, либо тот человек, который меня спас, вернёмся сюда и с твоим париком разделаемся! Поняла?
— Поняла, поняла, — послушно закивала Юлька. Анжелика повернулась и стала уходить. Она уже подошла к двери, как вдруг услышала за спиной Юль-кино пение. Обернувшись, она увидела на экране телевизора Юльку в золотом платье на фоне красивого интерьера в греческом стиле и с зажжёнными факелами на стенах. Юлька подскочила к телевизору и включила звук на полную громкость.
— Вот видишь, это я! — радостно произнесла она. — Здорово, правда?
Юлька действительно там была необыкновенно хорошенькой. Она пела красивым голосом о вечной любви.
— Ну вот, твой клип показали, хотя Мишеля и нет уже в живых. Ты очень талантливая, Юлька, поэтому ты обязательно станешь звездой, несмотря на Продюсера и прочих бандитов, — уже без злости сказала Анжелика.
— Ага, Мидрич мне уже нового спонсора нашёл, — виновато произнесла Юлька. — Анжелика, прости меня, ты оказалась права. Со смертью Мишеля ничего не кончилось. Я даже думаю, Стасик меня по телеку увидит и прибежит обратно.
— Дурында ты, Юлька! — усмехнулась Анжелика. — Ладно, удачи тебе. Живи и не вспоминай о том, что произошло. Я зла на тебя больше не держу. Прощай!
— Анжелика! Не бросай меня! Ты здесь единственный мне близкий человек! Мне без тебя так плохо! Пожалуйста, не бросай меня— жалобно ныла Юлька. - Не бросай!
Но Анжелика так и не оглянулась. Она вышла из квартиры, хлопнув дверью, и с лёгким сердцем сбежала по ступенькам во двор, где её ждёт любимый человек, где у неё начинается новая счастливая жизнь….

*********************

Мама с Оксанкой, нарядно одетые по такому случаю, встретили их в прихожей. Мама счастливо улыбалась, встречая будущего зятя. А Оксанка настороженно смотрела на мужчину, который хочет влезть в их сплочённый женский коллектив.
— Ты кто? — набычившись, спросила она.
— Я твой папа, — как само собой разумеющееся, произнёс Алексей.
— Плавда? Влёс, небось.
Лёшка присел перед девочкой на корточки.
— Смотри, как мы с тобой похожи: у меня точно такие же чёрные волосы, как и у тебя.
— Да, — согласилась Оксанка и добавила: — И у тебя тозе лодинка на сечке есть, как у меня. Но где зе ты, папка, всё влемя слялся?
— Я потерялся, — улыбнулся Лёшка. — Мы с твоей мамой долго не могли найти друг друга.
— Да? А посему не написал в газету, сто потелялся? — продолжала допрос девочка.
Лёшка растерялся, не зная, что ответить. На помощь ему пришла Анжелика.
— Ксюша, папа писал объявления в газеты, но только я-то газет не читаю. Вот я и не видела.
— Тепель будес всегда газеты титать, — погрозила ей пальчиком Оксанка. — Посли, папа, я тебя с твоей внуськой познакомлю.
Оксанка взяла Лёшку за руку и повела его в свою комнату знакомить с куклой Люсей. Анжелика с мамой сквозь слёзы счастья смотрели им вслед.
Анжелика с Лёшкой и Оксанкой гуляли по парку Горького. Оксанка важно шла посередине и держала их за руки, демонстрируя всем встречным малышам, что у неё теперь тоже есть и папа, и мама. Они подошли к аттракционам.
— Папа, я хосю на калусель! — попросила она.
— Хорошо, пойдём вон туда, там карусели для маленьких.
— Не хосю для маленьких! Хосю на эту! — сказала Оксанка и показала пальчиком на большую цепочную карусель.
— Как скажешь, цветочек, — согласился Лёшка. — Желание одной из трёх моих любимых женщин для меня закон!
— Ты сто, ститать до пяти не умеес? — презритель-но скривилась девочка. — У тебя не тли, а тетыле зенсины! Я — лас, мама — два, бабуська — тли и моя доська Люся — тетыле.
— Действительно, как я мог про свою внучку забыть! — улыбнулся Алексей.
— Ох, и лодители мне достались! Такие ластеляхи! — тяжело вздохнула Оксанка. — То музя потеляют, то внуську забудут! Как с вами зыть-то?
Анжелика с Лёшкой просто согнулись пополам со смеху. А потом засмеялась и Оксанка.
Алексей купил билеты на карусель. Анжелика села впереди, а за ней на следующем сидении сел Лёшка с Оксанкой на коленях. Карусель начала набирать ход и постепенно они стали подниматься всё выше и выше. У Анжелики аж захватило дух! «А давай поймаем маму», — услышала она Лёшкин голос за спиной. Анжелика оглянулась и увидела протянутые к ней руки. Её вдруг как молния пронзила! Она вспомнила свой пророческий сон, в котором она перед свадьбой с Сергеем каталась на такой же карусели. Она вспомнила, как в этом сновидении Серёжка пытался её поймать, тянул к ней руки, но всё было бесполезно: карусель, как и жизнь, их разводила всё дальше и дальше...
Анжелика почему-то решила, что если Лёшка её сейчас не поймает, то судьба их тоже разведёт. Она крутанула цепочку так, чтобы оказаться лицом к самым дорогим ей людям, и отчаянно стала тянуть к ним руки. Казалось, что в этом бешеном круговороте им не удастся соединиться. Анжелика чуть не расплакалась от отчаяния. Но тут Лёшка, оттолкнувшись от налетевшего на него заднего сидения, приблизился к Анжелике и поймал кончики её пальцев. Наконец-то они соединились! Лёшка притянул к себе Анжелику и поцеловал её, а потом и Оксанку. Все счастливо засмеялись и так и кружились теперь втроём. Больше ничто их не разлучит!!!
— Итак, Ксюшино желание я выполнил. Анжелика, а что ты хочешь? — спросил Лёшка.
— У меня есть одна заветная мечта, — призналась Анжелика. — В Москве есть старинный особняк, который я назвала домом Любви, потому что когда-то хозяин построил этот дом наверняка для своей любимой женщины. Этот особняк такой красивый! Там потрясающие окна! А самое замечательное, что под крышей вдоль всего дома выложена мозаика в виде ирисов. Так вот, я тоже хочу, чтобы ты мне построил, пусть маленький, но красивый дом с мозаикой из цветов под крышей.
— Конечно, любимая, я обязательно построю тебе такой «дом нашей любви»! — поклялся Алексей.
— А тепель осталось выполнить зелание бабуськи и внуськи, — напомнила Оксанка.
— Ну, бабушку мы потом спросим. А какое же заветное желание у мой внучки? — спросил её Лёшка. — Цветочек, ты, случайно, не знаешь?
— Люся хосет музя. Купи ей Кена. Я его Васькой назову, — попросила Оксанка.
Анжелика была счастлива. Наконец-то родовое проклятие прервано, и их дом перестал быть женской обителью, а постепенно стал наполняться любимыми мужчинами!