Спасибо за поддержку, девушки!
Ради вас готова изложить хоть многотомник. Когда дойду до конца этого произведения, мне уже будет не страшно ничего. Начну писать по 600 страниц, как Дюма.
Наконец, одолела очередную страницу. Прошу.
7 страница -------------------------------------------
**********
Сжимая руки вокруг Никиты, нетерпеливо жду, когда Биркоф закончит доклад Отделу.
Бессознательное тело в моих объятиях сотрясают постоянные волны сильной дрожи.
---Биркоф.
Парень поднимает взгляд от клавиатуры, привлеченный требовательным тоном.
---Мне нужно термодеяло.
Кивнув, он идет в переднюю часть фургона, что бы отыскать необходимую вещь в мешках с полевыми комплектами.
А мое внимание, вновь, переключается на Никиту. Жадно разглядываю любимое лицо. Не смотря на приложенные мною «усилия», она, по-прежнему, красива. Но мое время истекает. Несколько часов дороги до Отдела – все, что осталось. Это последняя возможность коснуться ее, прижать к себе. Выпадет ли еще такой шанс?
Беспомощность - ненавистное состояние, порождающее гнев. На Отдел? Нет, на себя…. Сам заварил эту кашу. Так к чему теперь искать виноватых?
Прижимая Никиту теснее, ощущаю сквозь одежду ее лихорадочный жар. Сердце останавливается от близости потери. Скоро отдам ее им, беспрекословно подчиняясь законам Отдела. Мои чувства не имеют значения. Даже если жгутом стягивают внутренности.
---Майкл….
Очнувшись, вижу обеспокоенного Биркофа, протягивающего одеяло. Мальчишка смущен и стыдливо отводит глаза. От кого? От Никиты? Или от моих рук, по-хозяйски, сжимающих драгоценную добычу?
---Разреши?
Потряхивая одеялом, он продолжает краснеть. Сжалившись, слегка ослабляю руки и стягиваю с плеча ремень автомата, который, по-прежнему, при мне. Понимая прозрачный намек, Биркоф ставит оружие на предохранитель и убирает в шкаф под сиденьем. А потом, развернув одеяло, старательно укутывает дрожащую Никиту.
Выполнив просьбу, он продолжает стоять рядом, разглядывая взъерошенную белокурую голову. Чего ему надо?
---Ты собираешься держать ее всю дорогу? До базы больше двух часов. Мы могли бы устроить Никиту на…,---предложение замирает на языке, когда поднимает взгляд на меня,---…Забудь, Майкл.
**********
Время истекает слишком быстро. Каждая миля, каждая минута приближает неизбежное. Закрыв глаза, пытаюсь сосредоточиться на дыхании Никиты, на ее теплом теле, прижатом к моей груди. Но спокойствие не приходит. Знаю, то, что произойдет в Отделе, сделает пропасть между нами бездонной, как никогда. И все же я сделаю это, я должен так поступить. Ради выживания Никиты и… ради двух невинных душ, вверенных под мою защиту. Мой поступок разрушит доверие и близость, связавшие нас в Гренобле. Все будет: предательство, недоговоренность, манипуляции…. И нет, ни единого шанса избежать этой доли.
Пытаясь отвлечься от безысходных мыслей, и, баюкая в объятиях полуспящую - полубессознательную Никиту, поднимаю глаза на Акермана. По ходу приближения к Отделу, лицо предателя озаряется вспышками самых противоречивых чувств, позволяющих читать его мысли, как открытую книгу.
Изумление и недоверие при моем появлении с девушкой на руках, лишь подтвердили, что он знает правду. Знает, что Никита не была пленницей Лиги Свободы. И Акерману отчаянно хочется бросить свое знание мне в лицо. Но он не настолько глуп: обвиняя меня в создании теневого профиля миссии, шпион уличит себя.
Никита хмурится и бормочет что-то невнятное, беспокойно шевелясь в моих объятиях. Обхватив ее шею, держу так, что бы чувствовать лихорадочно быстрый пульс под кончиками пальцев. Используя каждую оставшуюся возможность, зарываюсь рукой в мягкие волосы и прижимаю белокурую головку к сердцу. Судорожно вздохнув во сне, она утыкается лицом мне в грудь и обнимает руками за талию. Этот жест бесконечного доверия режет почище, чем нож.
Едва сдерживаясь, поднимаю глаза и наталкиваюсь на понимающий взгляд Акермана. Конечно, он пришел к некоторым выводам относительно нас с Никитой и теперь лихорадочно обдумывает, как повернуть дело в свою пользу. Только не выйдет. Ему не вырваться из смертельной западни. Уж я об этом позабочусь.
Прекрасно зная по опыту, что отчаянье способно сделать из любого болвана опасного врага, не спущу глаз с Акермана, пока Шеф не получит, лично в руки, доказательства его предательства. Загнанного в угол зверя, нельзя недооценивать.
Мигнув, Акерман нарушает наш молчаливый поединок. Но я продолжаю сверлить его взглядом, заставляя нервничать. И лишь добившись своего, перевожу внимание на Биркофа.
---Сколько еще, Биркоф?
Сеймур поднимает лицо, зеленоватое в мертвенном отсвете экрана.
---Десять минут.
Целых десять минут. Руки сжимаются крепче вокруг Никиты. Ее сердце бьется почти напротив моего, равномерность дыхания усыпляет. Поток нахлынувших образов против воли уносит в счастливое время, когда горячая и обнаженная она дремала в моих объятиях. И от сладостно-горьких воспоминаний захлестывает желание.
Всего десять минут. Даже десяти лет мало, что бы утолить мой болезненный голод, мою тоску по ней, мою жажду…. Закрывая глаза, напоминаю себе, сколько боли и предательства по отношению к ней предстоит совершить. Но это не помогает.
**********
Акерман едва дождался, пока группы покинут транспорт. Разговор с Шефом до того, как освободился Майкл, являлся единственным способом сохранить собственную шкуру. Наверное, в сотый раз оглянувшись, мужчина немного успокоился. Майкл все еще был занят своей измученной подругой, не позволяя никому нести ее и даже касаться.
У его врага, просто, не оставалось шансов попасть к Шефу раньше, и это внушало надежду на счастливый исход.
Акерман вышел из фургона.
«Черт! Да тут настоящий гребанный прием».
Все подступы к шлюзу были заполнены сотрудниками Отдела. Среди них, с носилками наготове, уже ожидали пациентку два врача из медицинского сектора. Шеф и Мэдлин, разумеется, тоже не пропустили возращение блудной дочери. Правда, лица обоих радости отнюдь не выражали.
---Я сам.
Властные слова Майкла заставили всех встречающих замолчать. И в наступившей тишине Акерман снова обернулся, что бы увидеть своего противника нежно укладывающим покалеченную девушку на приготовленные носилки. Упрямец отказался от помощи медперсонала, неся подругу сам.
Все его внимание было приковано к бессознательной Никите. Майкла, похоже, не волновало любопытство окружающих людей. Более того, обычно бесстрастное лицо Самюэля сейчас выражало явную боль и тихое отчаянье. Изумленный Акерман наблюдал развернувшуюся сцену. Надо же! Майкл не скрывал чувств, будто не существовало неодобрительно уставившихся на него Мэдлин и Шефа.
Впрочем, ему, Акерману, это было на руку. Пока противник занимался своей полумертвой подругой, а кибер-недомерок замешкался, самое время подступиться к начальству.
К сожалению, от Шефа его отделяли носилки с Никитой. Поэтому все еще приходилось любоваться на страдающего от любви Майкла.
Будто подслушав насмешливые мысли, Самюэль поднял взгляд. Теплота мгновенно испарилась из светлых глаз, ставших похожими на арктический лед.
Акерман похолодел. Медлить было нельзя.
Развернувшись спиной к угрозе, он быстро двинулся к Шефу. Не обращая внимания на любопытные уши, и, стараясь не замечать пристального взгляда Мэдлин, обратился к начальнику тихим настойчивым тоном.
---Сэр, я должен Вам что-то сказать.
Пол Вулф посмотрел на него с усталым раздражением.
---Позже, Акерман.
И направился в сторону Медлаба на пару с молчаливой Мэдлин.
Акерман предпринял еще одну попытку. Страх сжигал его внутренности, он не мог дольше ждать.
---Сэр, это срочно.
Шеф резанул через плечо холодным взглядом.
---Через два часа. Подготовьте группы к отчету.
И ушел не оглянувшись. Акерман застыл в негодовании. Поставили на место, как мальчишку. Но, увы, сейчас была задета не только его гордость. Краем глаза мужчина наблюдал за прибывшими оперативниками.
Слава богу! Майкл не пытался прорваться к Шефу. Отправив Никиту, он присоединился к группе сдающих оборудование Вальтеру. А, значит, не был свидетелем устроенной сопернику выволочки.
Чувствуя, что почва постепенно уходит из-под ног, Акерман направился вслед за подчиненными. Ему тоже следовало сдать оружие.
*********
Никогда прежде время не бежало так стремительно. Даже на самых сложных миссиях, когда каждая секунда может оказаться роковой. Через две минуты мы будем в Отделе. И я отдам Никиту в руки людей, что приговорили девушку к смерти шесть месяцев назад.
Прижимая ее ближе к сердцу, безрезультатно подавляю растущую вину. Мой взгляд прикован к изувеченному лицу. Еще одно свидетельство, что простоты и ясности между нами быть не может. Слишком много лжи. Слишком много боли.
Никита думает, что худшее уже позади. Я не открыл ей правду. И отлично осознаю причины собственного молчания. Она бы не вернулась, узнав, что ляжет между нами в Отделе.
Когда-то я считался человеком чести. Но это было очень давно: много лет и мили боли назад. Сомневаюсь, что начну гордиться собой когда-нибудь снова.
С настоящего момента между мной и Никитой не может быть близости, ни в Отделе, ни вне его. Ведь не только девушка окажется под пристальным контролем. Уверен, Мэдлин тщательно изучит и мои реакции. А стоит позволить слабость, правда выплывет наружу, и мы погибнем, оба. Хоть я и вовлечен в приоритетную для Отдела миссию Вачека. Но находиться в Зоне и быть свободным от ее законов, невозможно. Я тоже не свободен.
Отодвигая влажные пряди с белого девичьего лба, продолжаю невеселые размышления.
Если меня пустят в расход, то с Еленой и Адамом церемониться тем более не станут. Их статус понизится, ценность для Отдела пропадет. А что происходит в таком случае, мне прекрасно известно.
Но я должен сохранить три невинные жизни, зависящие от меня. И обязан удержать ситуацию в равновесии. К сожалению, необходимость моих действий, не делает их выполнение проще.
Принятие того, что должно произойти, не умаляет тоски по тому, как могло бы все сложиться. Ночь с Никитой, похожая на сон, оказалась реальнее, чем все годы, проведенные в Отделе. Но случившееся может и погубить нас. Даже если Отдел не узнает правду. Ведь огонь, зажегшийся в Гренобле, заставивший потерять разум, все еще здесь. Он внутри, между нами, кипит и ждет момента. Если этому пожару мешать, не давать выхода, насколько разрушительным станет наше чувство?
Мы прибываем в Отдел. Остановка фургона заставляет вернуться к насущным проблемам. Никита тихо стонет и ворочается в моих руках. Пока все члены группы, во главе с мрачным Акерманом, направляются к шлюзам, ко мне подходит Биркоф.
Парень все еще нервничает, глядя на нас. Покосившись на бессознательную Никиту, он теребит свой походный компьютер:
---Нужна какая-нибудь информация?
---Нет.
Не удивленный моей сухостью, он кивает и отправляется за остальными. Я тихо сижу, пока люди, покинув фургон, не оставляют нас с Никитой вдвоем. В последний раз перед очень долгой разлукой. Не желая упускать свой единственный шанс, нежно дотрагиваюсь до лица, кончиками пальцев провожу по щеке, отслеживаю тонкую линию брови. Ей больно, ей плохо, Никите нужен врач. Но стоит лишь выйти из машины, ее заберут у меня.
И я позволю этому случиться. Нам ничего не остается, как только ждать своего часа.
Когда он наступит? И наступит ли вообще?
Даже, когда закончится моя миссия прикрытия, когда распадется устроенный Отделом брак, ничего не изменится для нас с Никитой. У меня нет иллюзий по этому поводу. Я слишком давно живу по законам системы, что бы верить в счастливые окончания любовных историй.
Будущее раскинулось бесплодной пустыней, оно почти невыносимо. Но его не избежать. Такая жизнь – единственный способ сохранить хоть что-то. Я готов начать игру с Отделом за жизнь Никиты. И могу только надеяться, что процесс этой игры не уничтожит нас обоих.
Никита протестующее стонет, когда, крепче сжав руки, усаживаю ее. Но, опустив голову мне на плечо, снова успокаивается. Подхватив под спину и колени, держу свою драгоценную ношу, как спящего ребенка. Точно так же я много раз носил Адама. Осторожно поднимаюсь на ноги, стараясь не причинять лишней боли беспокойно спящей девушке. Никита снова шевелится, ее веки слабо трепещут в протесте.
---Майкл?
Тихий невнятный шепот, но мое имя на ее губах жжет внутренности, словно раскаленный металл. Сглатывая горечь, бросаю последний взгляд. Ресницы опущены, на щеках уже налились синяки, ужасающе черные на фоне нежной кожи, опухшие губы разбиты в кровь. Волна безбрежной тоски сдавливает грудь, и я закрываю глаза, судорожно цепляясь за остатки хваленого самоконтроля.
---Нам пора идти.
Простые слова еле-еле выталкиваются из пережатого горла. Сердце делает рывок, когда, опустив голову, прикасаюсь губами ко лбу, вдыхаю аромат белокурых волос. Ее кожа горяча, как огонь, и солоновата на вкус. Прижимаясь к ней, я шепчу слова, которые, знаю, она не запомнит.
---Прости меня.
Веки дрожат в ответ. Однако она не просыпается. Только тихо вздыхает, зарываясь глубже в мои объятия. Полный доверия жест заставляет желать невозможного…. Сказать правду о том, что чувствую по отношению к ней.
Но зло обругав себя за приступ неуместного романтизма, направляюсь к выходу. Я отлично осознаю границы дозволенного. Только мое своевольное сердце не хочет этого принимать.
Оказавшись снаружи, изумленно замечаю, что у шлюза столпилось, чуть ли не пол Отдела. И пока несу Никиту к подготовленной каталке, мельком оглядываю любопытные лица встречающих. Вот и они: Шеф и Мэдлин. Натолкнувшись на изучающий темный взгляд, крепче сжимаю руки вокруг драгоценной ноши. Мэдлин, конечно, не пропустит этот защитный жест, но мне все равно. И раздраженный взгляд Шефа меня сейчас тоже не беспокоит.
Два медбрата спешат навстречу. Игнорируя протянутые руки, прохожу мимо. Никто не заставит отпустить Никиту хоть на секунду раньше срока.
---Нет. Я сам.
Они отступают, обмениваясь понимающими взглядами.
Когда аккуратно укладываю девушку на каталку, она инстинктивно цепляется за отвороты моей куртки. Задохнувшись от вины, осторожно высвобождаю одежду из судорожно сжатых пальцев. Ее руки холодны, как лед. И требуется вся воля, что бы ни сжать их, согревая, в своих ладонях. Но на меня смотрит сотня внимательных глаз, поэтому просто накрываю Никиту приготовленным одеялом, оборачивая ткань вокруг дрожащих плеч.
Суставом руки нечаянно касаюсь волос, рассыпавшихся вокруг бледного лица. И пальцы ноют от желания запутаться в светлых волнах. В этот момент понимаю, что мы достигли роковой черты. Все. Конец. Пора отпускать ее.
Только как это сделать? Как отдать Никиту в безразличные чужие руки?
Но, ощущая сверлящий взгляд Мэдлин, собираю разодранное в клочья самообладание.
Я должен так поступить. Это единственный способ помочь Никите.
В последний раз касаюсь спутанных волос, и глубоко вздохнув, отступаю, позволяя ее забрать.
*********
Счастье бурлило в нем, подобно пузырькам в шампанском. Вальтер попытался, было, сосредоточиться на том, что делал до визита Гейл, но абсолютно безрезультатно. Старик усмехнулся, вспомнив ошеломленное лицо девчонки, когда он, не дослушав рассказа, бросился крепко обнимать ее. Бог знает, что она подумала. Правда, Вальтеру было сейчас наплевать на помятые чувства подружки Биркофа.
Его сладенькая была жива! Она возвращалась!
Оружейник замер на месте, бесцельно глядя в пространство.
«Кто бы мог подумать?»
После всех безнадежных месяцев, когда он оплакивал любимую девочку, случилось настоящее чудо.
«Конечно», ---старик озабоченно нахмурился,---«Все было не так уж радужно».
Мысли о том, что пришлось перенести Никите в плену, заставляли болеть его любящее сердце. Господи, каково это… понимать, что тебя оставили умирать?
Вальтер торопливо смахнул подступившие слезы и качнул головой.
«Достаточно истерик…. Случившегося уже не исправишь».
Главное, сладенькая жива и она возвращается. Только это имеет теперь значение.
«Возможно, с появлением его девочки, жизнь снова войдет в нормальную колею»,---старик усмехнулся,---«Конечно, насколько здесь это вообще возможно».
Еле-еле спустившись с облаков, Вальтер заставил себя взяться за работу. Но, как обычно, увлекшись, совершенно не заметил промелькнувшего времени. Опомнился, лишь увидев Биркофа, почти бегущего через главный зал Отдела.
Когда парень приблизился, старик оружейник встретил его доброй усмешкой:
---Где-то случился пожар?
---Вальтер….--- Сеймур едва переводил дыхание,--- Ты уже знаешь про Никиту?
Его собеседник радостно кивнул:
---О, да! Гейл прибежала сразу же. Отличная работа, друг!
Одобрительно похлопав молодого человека по плечу, старик неожиданно замялся. Но, поколебавшись, все же спросил:
---Как она?
Биркоф нахмурился:
---Сильно избита.
Улыбка на лице Вальтера, подтаяв, исчезла. Но Биркоф поспешил успокоить старшего товарища:
---Они забрали ее в Медлаб. Думаю, все будет в порядке.
И оглянувшись вокруг, наклонился к старику, тихо добавляя:
---Это еще не все. Акерман приказал взорвать здание, пока Майкл искал Никиту.
Сузив глаза, Вальтер слушал Биркофа. Тот, меж тем, продолжал:
---Ты бы видел его лицо, когда Майкл ворвался в фургон, целый - невредимый, да еще с Никитой на руках. Это мгновение стоило запечатлеть на пленке.
Несколько секунд старик упивался мыслями о перепуганном Акермане. Потом спросил:
---Майкл сам вытащил ее?
«Глупый вопрос…. Будто бы Майкл смог доверить ее жизнь кому-нибудь другому?»
---Да. Я думал, что он уже не выйдет. Несколько секунд промедления, и мы потеряли бы их обоих,---Биркоф пораженно качал головой,---Уверен, он не собирался подниматься из Штаба Лиги, пока не нашел бы ее. Похоже, Майкла не волновало, останется ли в живых сам.
Вальтер переступил с ноги на ногу, ощутив в сердце укол вины. Вспомнились безжалостные слова, что последние месяцы кидал в лицо Майклу.
«Но он заслужил их»,--- прервал самобичевание старик. Факт сегодняшнего геройства вовсе не умалял тяжесть предыдущих поступков. Вальтер не мог простить ему миссию Шейса. Безучастность, с которой послал Никиту на смерть. Такое поведение было выше его понимания долга.
«И все же…»
Непосредственные слова Биркофа заставили старика иначе посмотреть на ситуацию.
«Он не собирался подниматься из Штаба Лиги, пока не нашел бы ее».
Даже Вальтер не мог отрицать очевидного. Попытка Майкла искупить свою вину, явно удалась.
Вздохнув, старик вспомнил о молодом собеседнике.
---Так в чем дело Биркоф? Почему ты на всех парусах примчался сюда? Я, конечно, не против твоих визитов, друг, просто любопытно. Ты ведь понимал, что Гейл уже все растрепала?
Сняв очки, молодой человек устало потер глаза.
---Собирался предупредить. Майкл и Акерман ведут себя очень напряженно, будто у каждого есть свой план.
Нацепив очки обратно, Сеймур встретился обеспокоенным взглядом с Вальтером.
---Я, конечно, знаю, у Майкла есть доказательства вины Акермана. Но, похоже, здесь замешано что-то еще.
---Не переживай, приятель,---успокоившийся Вальтер дружески хлопнул Биркофа по плечу,---Если речь идет об разборках между Акерманом и Майклом, то я знаю как себя вести.
*************
Он чувствовал капельки холодного пота, скатывающиеся вдоль спины. Все силы Акермана, медленно направляющегося к Оружейке, были направлены на борьбу с внутренней паникой.
«Подозрения Майкла не имеют значения. Он ничего не сможет доказать. Он сам увяз по уши».
Следовало срочно взять себя в руки. Не существовало поводов для страха. Лига Свободы была теперь лишь грудой дымящихся обломков. И, слава богу, Отдел не взял пленников, способных нарушить секретность его, Акермана.
В Оружейке он застал прибывших оперативников, сдающих снаряжение и грубовато перешучивающихся со старым Вальтером. Их насмешливые голоса едва прорывались сквозь туман страха, окутавшего мозг.
Приблизившись к стойке Вальтера, всем телом ощутил на себе тяжелый взгляд Майкла. Подняв глаза, Акерман убедился, что противник следил за ним с бесстрастностью рептилии. Быстро отвернувшись, предатель почувствовал, как, подпрыгнув, сердце в груди забилось с удвоенной силой, предупреждая грозящую опасность.
Пытаясь игнорировать зловещие знаки, Акерман протянул оруженику PDA и модуль связи. Но, заметив ехидную ухмылку Вальтера, удивленно поднял бровь:
---Я что-то пропустил?
Старик улыбнулся в ответ. Но эта было лишь легкое искривление губ, не затронувшее настороженных глаз.
---Ничего важного. Просто, я очень доволен подарком, который вы привезли с этой миссии.
Кивнув, Акерман неожиданно почувствовал, как стало тихо вокруг. Оглянувшись, он увидел, что все разошлись, за исключением Вальтера, его… и Майкла. Пытаясь выглядеть беспечным, мужчина улыбнулся старику. Однако улыбка вышла больше похожей на гримасу.
---Приятно слышать.
Каждая жилка в его теле кричала: «Спасайся! Беги!» Но ведь в этом не было никакого смысла?
«Только бы добраться до Шефа первым!»
Сглатывая ком в горле, он мотнул головой в сторону врага.
---Благодари Майкла. Это его заслуга.
Глаза старика сузились:
---Я это слышал,---быстро переведя взгляд с одного мужчины на другого, он тихо добавил,---А так же слышал, что Вы приказали взорвать здание прежде, чем они вышли.
Неожиданное обвинение походило на удар под дых. Ощущая присутствие Майкла за спиной, Акерман поднял руку в защитном жесте.
---Эй, Вальтер…. Я только выполнял приказ. Ты же знаешь, как это бывает.
Старик, не мигая, сверлил собеседника бесцветным взглядом:
---Да. Я-то отлично знаю… как.
Паника поднялась в душе с новой силой. Ситуация катастрофически ухудшалось. Единственным выходом оставалось объяснение с Майклом, здесь и сейчас, при старике. Молясь, что бы уловка удалась, Акерман обернулся к противнику.
---Понимаю, Майкл, мой поступок задел тебя. Но, поверь, я только следовал профилю миссии.
Лицо Майкла было похоже на бесстрастную маску. Так же бесстрастно и четко звучал его голос, расставляющий акценты:
---Следовал профилю миссии?
Не смотря на вопросительную интонацию, вопроса в его словах не было. Это был вызов.
Желудок предателя сжался, но он кивнул, стараясь сохранять решительный вид.
---Конечно. Уверен, ты бы на моем месте поступил точно так же.
Что-то зловещее мелькнуло в светлых глазах Майкла. Оттолкнувшись от стены, он медленно двинулся к собеседнику. Замороженный гипнотическим взглядом Акерман мог только ждать, задерживая дыхание.
Остановившись в нескольких шагах, его соперник слегка склонил голову в тихом признании:
---Возможно.
Акерман выдохнул, но облегчение было не долгим. Снова пойманный пристальным взглядом, он ощутил себя оленем, попавшим в яркий свет фар.
---Но многих вещей я бы не сделал никогда….,---Майкл сделал еще один шаг вперед,---…независимо от величины суммы.
Потрясенный прозвучавшим обвинением, Акерман мог только моргать.
«Господи, мне плохо!»,---он чувствовал, как пот с новой силой заструился вдоль спины, и мгновенно взмокли подмышки,---«Что, черт возьми, происходит?»
Какой у него выход? Только все отрицать!
Отчаянно пытаясь казаться удивленным, он поднял руки:
---Что это значит, Майкл?---в светлых глазах вспыхнуло раздражение, но Акерман настаивал,---Объяснись.
Майкл спокойно сжал руки перед собой. Одна из темных бровей приподнялась в насмешливо-презрительном жесте.
---Это значит, что именно ты поставлял информацию в Лигу Свободы.
Тихий голос прозвучал для предателя, как раскат грома над головой. Акермана бросило в жар, но через мгновение его тело уже тряслось от холода. Облизывая пересохшие губы, он все еще пытался сохранить остатки самообладания:
---Отличная теория. Только не понятно, с чего ты это взял?
Майкл неожиданно смягчился и заговорил обыденно, будто обсуждая погоду:
---Доказательства.
Одно слово, но оно разорвало уютный мир Акермана. В глазах потемнело от ужаса.
«Он знает».
Слепое желание выжить руководило им дальше. Рука автоматически опустилась к поясу брюк, нащупывая оружие. Он не заметил движения Майкла. Все, что получилось ощутить, это холод металлической стойки Вальтера и отсутствие возможности дышать. Горло было намертво сжато безжалостными пальцами.
Ясность мысли покинула предателя, оставляя только слепой беспомощный гнев.
«Будь ты проклят, Майкл! Я не позволю взять себя так легко!»
Дождавшись, пока рука врага на горле чуть-чуть ослабла, он вывернулся и в последней, отчаянной попытке, потянулся за оружием, уже понимая, что все бесполезно.
Холодное давление дула в затылок заставило остановиться. Кровь замерзла в венах.
---На Вашем месте я бы был осторожнее.
Щелчок снятого предохранителя и насмешливый голос Вальтера, стоящего рядом, вынудили кивнуть, соглашаясь на поражение.
Многочисленные руки потянулись к нему. Одни вытаскивали из-за пояса оружие, другие заламывали локти, выворачивая его собственные руки за спину. Подняв глаза, Акерман увидел спокойное удовлетворение, сквозящее во взгляде врага. Смотря мимо предателя, Майкл кивнул кому-то.
---Взять его.
Его дернули, причиняя боль вывихнутым рукам. В беспомощном запале Акерман плюнул под ноги своего палача.
---Пошел к черту, Майкл! Я- оперативник Четвертого Уровня. Ты не можешь меня задержать!
Майкл взглянул на него с холодной жестокостью.
---Я только что сделал это.
**********
Акерман продолжает злобно чертыхаться, но поскольку его уводят, голос предателя постепенно затихает. Я наблюдаю за картиной с чувством мрачного удовлетворения. Трудно ощущать что-то другое, зная, сколько жизней было потеряно из-за его жадности. И как близко к смертельной черте находились сегодня мы с Никитой.
Я все еще на взводе, адреналин, по-прежнему, бушует в венах, и под пальцами воспоминания о паническом пульсе врага. В тот момент пришлось сделать над собой усилие, не позволяя руке сжаться и взять жалкую жизнь предателя. Только мысли, что Акерман нужен живым для доказательств его преступлений и для спасения Никиты, остановили меня.
За спиной нерешительно покашливает Вальтер. Кожей ощущаю его нетерпеливый, пристальный взгляд. Я знаю, чего он хочет: поговорить о Никите. Старик надеется, что Акерман сможет раскрыть подробности ее плена. Однако ему придется потерпеть. Сейчас я не в состоянии говорить о ее "плене" и "спасении". Только не теперь, когда правая рука сбита от ударов. Когда все еще чувствую хруст ее кости под своим кулаком.
---Майкл....
Оборачиваюсь. Старик улыбается мне тепло и примирительно.
---Спасибо....
Выцветшие глаза наполняются слезами, а я торопливо отвожу взгляд. Сегодня привычная маска безразличия особенно тяжела.
Его трогательная благодарность жжет меня, усиливая чувство вины. Представлю, что бы сказал Вальтер, зная правду! Но он никогда не должен узнать!
Поэтому слегка киваю, принимая признание. Старик усмехается и, как ни в чем не бывало, берется за работу. Но голубые глаза, по-прежнему, полны слез.
Уходя из Оружейки, облегченно вздыхаю. Больше всего хочется остаться одному, что бы придти в себя и все хорошенько обдумать. Но еще нельзя, есть дела. Поскольку направляюсь в Системы, мысли снова возвращаются к Никите. Мысленная картина рисует безжизненный и стерильный Медицинский сектор, круглосуточно освещаемый резкими лампами. Как она там, бессознательная и уязвимая? Сомнений нет, обследование будет самым полным. Ни дюйма, ни пяди измученного тела не пропустят. Кулаки невольно сжимаются, когда представляю Никиту в холодных, пытливых руках врачей. Но внезапная боль в сбитых суставах не дает забыть о собственном вкладе в эту ситуацию. А так же о необходимости привести в порядок руку, пока не возникли лишние вопросы.
Но сначала я должен закончить дела. Сейчас, в два тридцать утра, когда количество персонала в Отделе минимально, Биркоф продолжает находиться у своего компьютера. Впрочем, я не удивлен. Он ждет, молча, наблюдая за моим приближением. И заговаривает, лишь когда протягиваю заветный диск.
---Что я должен сделать?
Мне нравится эта прямота. Указываю на PDA.
---Мне нужно, перевести данные в легко читаемый формат.
Вижу, Биркоф рад быть полезным. На губах парня появляется самодовольная мальчишеская усмешка.
---Не проблема. Через десять минут будет все готово.