***********
Попробуйте вспомнить самый кошмарный момент вашей жизни. Когда хочется забиться в самую глубокую нору и умереть там. Держу пари, вам неприятно вспоминать об этом. Со мной такое случилось прошлым вечером. А день начинался хорошо: Джек пригласил меня в парк посмотреть софтбол (англ. softball, букв. - мягкий мяч) - спортивная командная игра с мячом и битами, представляющая собой разновидность бейсбола (в отличие от него, на небольшой площадке и с более мягким мячом - I.). Оперативники и пилоты, оказывается, часто играют в софтбол - для меня было откровением, что сотрудники Отдела увлекаются спортивными играми. Было очень забавно смотреть, как играет Джек - так же, как и делает все остальное - с удовольствием, как ребенок, не переставая улыбаться. Я наблюдала, как он бьет по мячу, а потом бежит по площадке в своих кроссовках и шортах. Глядя на это, не могла не думать о том, как бы выглядел Майкл в кепке козырьком назад, бегущий к своей базе.
После игры мы сидели в парке и пили пиво. Джек сказал, что купит мне бейсбольную перчатку, чтобы и я могла играть. Потом вздохнул и растянулся на скамье, положив голову мне на колени, и стал смотреть на меня ясными голубыми глазами. Я дотронулась до его волос: они красивые, густые, в дюйм длиной… и поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы они были каштановыми с проблесками рыжего и золотого, а кончики обвивались вокруг моих пальцев. Как бы я хотела…
Потом мы пошли в пиццерию. Джек опустошил свою тарелку и взглянул на мою. Я усмехнулась и придвинула ее к нему - желудок этого парня бездонен. Он такой молодой, неудержимый. Думаю, что сама я уже потеряла все это - я слишком много видела и делала. Иногда кажется, что могу испортить его, сделать больно, и он станет таким же печальным и усталым, как я.
Когда мы вышли из пиццерии, Джек взял мою руку, пожал ее и сказал:
-- Мне с тобой хорошо, Ник
Я решила, что время настало:
-- Джек, ты проведешь со мной ночь?
Подумала: либо сейчас, либо никогда. К тому же, был такой замечательный день - не хотелось, чтобы он заканчивался. Джек улыбнулся, немного смутился.
-- А как твои ожоги, зажили?
-- Я оставлю повязку. Они уже не болят.
Он покраснел:
-- У меня нет ничего… для защиты. К тому же мой сосед по комнате…
-- Встретимся у меня дома. А в магазин сейчас зайдем: мне еще нужен шоколад. Может, немного вина.
Вино мне нужно было для храбрости, а шоколад мог понадобиться, чтобы заесть им горе после…
-- Да, отлично!
Было как-то неловко. Мы вошли в супермаркет: Джек пошел в аптечный отдел за презервативами, а я - в продуктовый - за шоколадом и вином. Он задерживался, поэтому, купив вино, я пошла его искать. Обогнув угол, увидела, что Джек говорит с кем-то, а в руках держит упаковку презервативов.
Я остановилась, как вкопанная. Это был тот самый момент, когда захотелось заползти в глубокую нору.
-- Эй, Ник! Ты знакома с Майком?
С Майком?! Я поприветствовала его кивком, тяжело сглотнув.
-- Здравствуй, Ни-ки-та.
Он был одет в джинсы и хлопковую серо-зеленую футболку. Волосы были в беспорядке - будто от ветра. Он не выглядел ни сколько-нибудь удивленным, ни взволнованным.
-- А, вы, наверное, работали вместе?
Я опустила глаза, заинтересованно изучая этикетку на бутылке с вином:
-- В последнее время мы работали порознь.
В корзине Майкла были яблоки, большая упаковка мороженого и печенье с кремовой прослойкой - то самое, которое мы ели в поместье Делафилдов - я чуть не поперхнулась, когда увидела их и вспомнила вкус его поцелуев той ночью в Англии. Еще в корзине лежала кассета с фильмом - что-то хичкоковское. И что он собирался делать вечером? Устроить собственный праздник живота перед телеком? Мы не говорили с той ночи в комнате отдыха, и я понятия не имела, чем Майкл был в последнее время занят.
-- Тебе уже лучше? - спросил он.
В искусственном освещении магазина его глаза казались ярко-зелеными, цвета ледяных осколков.
-- Все зажило, спасибо.
О, Боже! Было ТАК неловко: наткнуться на мужчину, по которому ты умираешь три года, покупая презервативы с другим парнем, которого ты используешь, чтобы забыть его. Ну просто великолепно! Еще один день из жизни Никити Идиотовны Уирс.
Джек хотел продолжить разговор с Майклом, но я схватила его за руку, увлекая за собой:
-- Джек, мороженое Майкла тает…
-- Ах да! Прости, брат. Ладно, будь здоров. Рад был видеть!
-- Спасибо, Джек, я тоже. До свидания, Кита
Я не могла смотреть ему в глаза:
-- Пока, Майкл…
Да, это было сильно…
Мы пошли к кассе. Джек вел себя, как возбужденный тигр. Еле сдержалась, чтобы не спросить, страдал ли он в детстве от синдрома гиперактивности.
-- Он отличный парень, этот Майк. Я пару раз участвовал с ним в совместных миссиях. Он рекомендовал меня командованию. В общем, молодец. Уверен, что со своим французским акцентом он может заполучить любую девчонку.
-- Думаю, это ему помогает. А как насчет техасского акцента, Ковбой, он тебе помогает в таких делах? И почему вы, парни, вообще озабочены подобными мыслями?
Джек засмеялся:
-- Иногда мне везет - и он обнял мои плечи своей ручищей - В общем, большинство оперативников пятого уровня полные придурки, но Майк крут, детка.
-- Ага, Майки крут…
-- Может, нам как-нибудь устроить двойное свидание: ты и я, Майкл и его девушка, а? Не знаешь, у него есть кто-нибудь?
Да уж, это было бы забавно! Двойное свидание с Майки и его девушкой. У меня в горле ком застрял! Неприятно.
-- Я ничего не знаю о его личной жизни, Ковбой. Давай уже расплатимся и уйдем отсюда.
***
У меня на кухне мы выпили вина. Посмотрели друг на друга с противоположных сторон стеклянной стойки. Я опустила глаза и стала разглядывать отпечатки пальцев на стеклянной поверхности, потом снова взглянула на Джека:
-- Итак, начнем?
-- Ты готова?
Я кивнула. Мы устроились на диване с бокалами вина и стали целоваться: принужденно, без всякой страсти. Ковбой будто робел, был нерешителен. У него конечно много разных характерных черт, но робость не в их числе. Что-то было не так.
-- Никита, мне нужно сказать тебе кое-что - он поставил бокал на столик - не знаю, как начать…
Звучало зловеще.
-- Хочу, чтобы ты знала - ты мне нравишься. Я просто восхищен тобой. То есть, увидев тебя в первый раз, я понял: вот самая красивая девушка из всех, что видел. Я подумал тогда: "Как такой ангел мог оказаться здесь?"
-- Я не ангел, Джек.
-- Конечно ангел! Ты прекрасна. И очень мне нравишься… - он замялся - и я подумал, что смогу… просто заняться с тобой сексом, будто это ничего не значит. Но я не люблю тебя. Думал, все удастся, потому что ты очень красива, но так не получится.
-- Джек, тебе не обязательно любить меня. Я понимаю.
Он отрицательно тряхнул головой:
-- Но ты заслуживаешь этого. Такая девушка, как ты, заслуживает, чтобы ее любили всей душой. Так, как я люблю Люсинду. Я изо всех сил старался забыть ее, но прошел уже год со времени нашей последней встречи, и не было дня, чтобы я не думал, не мечтал о ней. Черт! Я ужасно скучаю по ней! Прости, что выругался.
-- Ничего. Так Люсинда была твоей девушкой?
-- Да. Мы всю жизнь друг друга знали. В двенадцать лет начали встречаться. Она приходила на стадион на мои бейсбольные игры, я посвящал ей свои победы. Потом стал военным. Мы собирались пожениться и жить в Плано. Я хотел служить в элитных воздушно-десантных войсках, а она думала поступить в школу медсестер. А потом случилось все это! - он закрыл лицо руками.
-- То, что случилось, привело тебя в Отдел?
Джек вздохнул с содроганием.
-- Мы две недели перевозили солдат отряда "Дельта" из одного городка Техаса в другой - были учения. В мае. Мы использовали настоящие патроны прямо в центре одного из городков. Мне это не нравилось. Была ночь, но откуда не возьмись появился этот автобус с детьми, возвращавшимися с какого-то вечера. Их там не должно было быть, но в дороге у них случилась неполадка с автобусом, поэтому рейс был задержан - он снова тяжело вздохнул - мы обстреляли автобус, приняв его за одну из целей.
-- О, Джек!
-- Десять детей погибли. Другие были тяжело ранены. Говорили, что нас повесят. Никогда не забуду, что участвовал в этом кошмаре. Хотелось умереть.
-- А потом тебя забрал Отдел?
-- Да. Я думал, что это поможет мне прийти в норму. После того, что случилось, я не смог бы взглянуть в глаза Люсинде. И с тех пор больше не видел ее. Она работала в одном из госпиталей, куда отправили детей в ту ночь.
Из глаз Джека потекли слезы. Все, что я могла сделать - обнять его широкие плечи и дать выплакаться. Прижавшись щекой к его плечу, сама боролась со слезами.
-- Она думает, ты умер?
-- Да, погиб в автокатастрофе. В прошлом месяце она вышла замуж за врача.
Я взяла его руку и пожала ее.
-- Давай останемся друзьями, Джек. Друзья очень нужны в Отделе. Как думаешь? Знаешь, что Вальтер говорит о нас с тобой?
-- Тот старый хиппи?
Я кивнула:
-- Он называет нас: парочка блондинистых близнецов, которых разлучили после рождения. Думаю, наш роман не очень хорошая идея. Но мы попробовали по крайней мере… Знаешь, у меня тоже есть печальная история любви. Я влюблена в одного парня уже несколько лет - и большую часть этого времени он меня просто не замечает, и пока что-то не понадобится, я для него не существую. Но стоит ему поманить меня, бросаюсь к нему без оглядки, хотя перед этим не раз даю себе обещание, что такое больше не повторится. Как тебе это?
-- А этот парень из Отдела?
Я покраснела:
-- Сегодня мы наткнулись на него в супермаркете. Ты называешь его Майк.
-- Да ладно?! Ты шутишь!
-- Нет, не шучу.
Мы оба посмотрели на презервативы, лежащие на столе, и начали дико хохотать. Ковбой пробыл у меня почти всю ночь – нет, мы не передумали насчет секса. Мы пили вино, ели шоколад и смотрели «Мужской стриптиз» (
http://www.world-art.ru/cinema/cinema.php?id=10014). Я смеялась, как сумасшедшая – это один из моих любимых фильмов. Ковбой же поначалу стыдился сюжета. Он сказал, что его отец был баптистским проповедником, поэтому он по сей день извиняется за каждое ругательство.
Поначалу Джек не очень хорошо понимал, что говорят герои, из-за их британского акцента, но потом втянулся и стал хохотать так же громко, как и я. Возможно, дело в вине и шоколаде, но в ту ночь я начала забывать про свои неприятности. И все же без пары мыслей о Майкле не обошлось - я усмехнулась, вспомнив нашу встречу в супермаркете, и подумала, что может быть сейчас он смотрит свой фильм и слизывает начинку с печенья. Интересно, волновала ли его хоть немного мысль о том, что этой ночью я занимаюсь любовью с Ковбоем? Хотел ли он оказаться на месте Джека? Вряд ли…
Лицо Джека стало пунцовым от смеха во время сцены раздевания. Он сказал, что до семи лет не знал, что эта штука у мужчин называется пенисом, его мама никогда не любила разговоров на подобные темы в компании, где присутствовали мужчины и женщины. Я чуть не упала с дивана!
***
Два дня спустя я сидела по-турецки на столе в оружейке, поглощая нежирные клюквенные оладьи и наблюдая, как Вальтер возится с коммуникатором.
Старик широко улыбнулся:
-- Ну как дела, сладкая? Ты выглядишь счастливой – гораздо более радостной, чем в последнее время.
-- Я счастлива, Вальтер – улыбнулась я в ответ и положила еще кусочек оладьи в рот. Вкус был отменным – я стала готовить гораздо вкуснее. По-крайней мере Ковбой и Вальтер так считают.
-- Я рад, сладкая. Все дело в этом мальчишке, Джеке?
-- Мальчишке, Вальтер? – я рассмеялась.
Да, Джек был ребенком. По-сравнению с Майклом он большой, несмышленый и забавный мальчишка.
-- Он выглядит как школьник. Но если он сделал тебя счастливой, какое я имею право обсуждать его. Он мне нравится.
-- Мне тоже.
-- Дорогая, тебе обязательно съедать все оладьи, которые ты для меня испекла?... И еще, не пойми меня неправильно: парню не придется потом страдать из-за тебя?
-- Нет! Ничего не было – мы просто друзья и всё.
И я рассказала Вальтеру о встрече в супермаркете и о Люсинде.
…
-- Кстати, о неприятных жизненных моментах – хитро сказал старик – ты не собираешься намекнуть Майклу, что у вас с Джеком ничего не было?
-- Не думаю, что ему до этого есть дело. В ту ночь он не позвонил.
Вообще-то я надеялась, что Майкл найдет предлог и вызовет меня в Отдел, - тогда бы я удостоверилась, что он ревнует. Но предлога, видимо, не было – последняя пара дней была на редкость спокойной. Скорее всего, затишье перед бурей.
Я широко зевнула.
-- Что, не выспалась?
-- Пол ночи училась жонглировать. Джек тренирует меня. У него здорово получается. Это занятие требует напряжения, синхронности и координации. У меня почти получилось.
Я снова зевнула и потянулась.
-- Уже несколько вечеров мы занимаемся этим часами. Очень изматывает. Джек перфекционист и может это делать несколько часов кряду. Плюс, он очень хорошо натренировался. Думаю, потому что он пилот – умет сосредотачиваться. Джек знает так много способов, Вальтер: стоя, сидя, даже сзади. Это так здорово!
Глаза Вальтера расширились, рот приоткрылся – он выглядел скорее удивленным, а не восхищенным. Но я была сильно увлечена рассказом о своем новом умении.
-- Джек говорит, я совершенствуюсь. Вчера мы пробовали перед зеркалом – снова и снова. Вальтер, я так устала! Пот лил градом, но зато как было классно! Сначала он завел мою руку за спину и сказал подержать шарики – просто потрогать, почувствовать рукой, ну знаешь – чтобы потом улавливать ритм. Но они небольшие и мягкие, так что было несложно.
Вальтер кашлянул.
-- Да, очень интересно, сладкая. Запомни, на чем остановилась. Эээ… привет, Майкл! Ты что-то хотел?...
Я обернулась. Майкл стоял в нескольких футах позади. Выглядел сдержанно и элегантно, как обычно, только щеки слегка порозовели. Я впервые увидела его после того инцидента в магазине. Интересно, сколько времени он провел на тренажерах, чтобы нейтрализовать последствия упаковки мороженого и коробки печенья?
Я сказала:
-- Привет, Майкл. Хочешь оладушек?
-- Э, нет, спасибо. Вальтер, ты не взглянешь на это? Он не работает – сказал он и отдал Вальтеру ПДА.
-- Конечно, Майкл – Вальтер, еле сдерживаясь, покусывал губу.
Майкл кивнул, повернулся и ушел.
Вальтер начал смеяться. Точнее, гоготать, держась за бока.
Я свирепо взглянула на него:
-- И когда он вошел?
-- Когда ты сказала, что занималась этим с Джеком всю ночь.
-- Ты думаешь, он неправильно понял мой рассказ?
-- Я думаю, что он чуть не подавился, когда ты сказала, что Джек дал тебе подержать мягкие шарики.
***
Когда я проснулась утром, почувствовала, что шея задеревенела: слишком много упражнялась в жонглировании. Никак не получалось уложить волосы, а в добавок на щеке вскочил прыщ – огромный, как вулкан Этна. Маскирующий карандаш только ухудшил его вид.
Мои волосы – это просто катастрофа. Иногда я собираю их в уродливый комок на затылке, надеясь, что кто-нибудь примет это за веянье моды. И это иногда срабатывает, из-за моего высокого роста и привлекательного лица. Но думаю, что большинство считает меня просто ленивой. Мать всегда говорила, что спереди я выгляжу неплохо, но совершенно не умею заплетать волосы. Она была права. Помню, как она вычесывала мне колтуны и бросала мягкие желтые шарики волос в красную австралийскую грязь. В детстве я потеряла немало волос, чтобы соответствовать образу леди Годивы.
Иногда мне все равно, но в это утро я выглядела мерзко, как сливная яма. Я опоздала на работу, не успела съесть хлопья на завтрак и теперь сидела за компьютером, а мой желудок, как дикий зверь, издавал грозное рычание. Еще было предчувствие, что скоро начнутся «эти» дни. Я подняла глаза и заметила, как Биркофф ухмыляется, глядя на меня. Если Вальтер рассказал ему про тот случай в оружейке, я скормлю его собакам! А, может, Бирки пялится на мой прыщик? Ха! Как будто у самого их нету.
Я, может, и отвлеклась бы в итоге на работу, если бы в комнату не вошел Майкл – совершенство на палочке, порция удовольствия для глаз. С ним рядом шла секретарша Шефа – Мелани. Он слегка наклонился к ней, чтобы лучше слышать. Иногда мне хочется быть такой же миниатюрной, как Мелани (или Меланома – так я ее называю – та еще стерва). Надеюсь, ему не нравится эта новоиспеченная шестерка начальства. Но они неплохо смотрятся вместе: она такая маленькая и женственная, он такой большой и мужественный.
Майкл просто жеребец. Тут нет сомнений. Его волосы снова отросли – мне нравится, когда они длинные. Нравится, когда он расстегивает пиджак и кладет руки в карманы своих облегающих брюк. Он такой красивый, изысканный в стенах Отдела, но я знаю, какая страстная натура скрывается на самом деле за безупречным фасадом. Чувствительность, отличное чувство юмора, притягательная опасность – все это часть тайны Майкла. Интересно, когда-нибудь мне удастся узнать о нем всё?
Могу смотреть на него, такого изысканного и безупречного, целый день. И все же, больше нравится, когда в нем есть какой-то беспорядок: когда одет в те джинсы и расстегнутую белую рубашку, или когда спит - небритый, а на щеке у него отпечатались складки от подушки; и когда он открывает глаза, влажные, смотрит из-под отяжелевших за ночь век. В те немногие дни, когда мы просыпалась в одной постели, я убирала мягкие пряди волос с его лба и представляла, что он принадлежит мне и только мне.
В тот момент, когда думала об этом, мне показалось, что он обернулся и посмотрел на меня – тем взглядом, который заставляет чувствовать себя бабочкой приколотой иголкой к картонке. Я быстро опустила глаза и ввела неправильные коды. Я чувствовала его взгляд: возможно, он смотрел на кошмарную прическу и серый свитер, в котором я так уныло выгляжу. Та продавщица, что всучила мне его, соврала – свитер мне совсем не идет.
В тот день я узнала, что Майкла отправляют в Таджикистан. Хотелось бы поехать с ним. Хочу снова быть в его команде.
Я быстро подняла взгляд от монитора – Майкл все еще смотрел на меня, тихо и оценивающе. Я про себя попросила его быть осторожнее. Еще хотела сказать, что у меня в тумбочке лежит целая коробка презервативов, ожидающая подходящего парня – его. Хотелось поцеловать его на прощанье.
tbc
************