Вчера зашла на давно любимую страничку с фанфами от Genevieve и поняла, что дело-то наше и правда еще не совсем затухло))) Девушка продолжает пописывать) Во всяком случае, последние работы датированы октябрем прошлого года) Вот почему некоторые показались мне незнакомыми, в частности, последняя работа Elin.
И среди этого недавнего творчества, пришлась по душе мне вот эта курортная история) Маленькая, но такая летняя и милая) Сразу видно, что автор писал ее по следам собственного отпуска) А я с мыслью об отпуске, перевела)

Поглядев, на форуме, вроде не нашла этого рассказика у нас, потому выкладываю

Итак, едем в отпуск

оригинал

When in Rome... или Со своим уставом в чужой монастырь не ходят.

Есть вещи, о которых невозможно догадаться из сухих описаний путеводителей.
Действие происходит где то в 3 сезоне, в тот прекрасный, но короткий период, когда Майкл и Никита действительно были вместе. Эта маленькая вещица написана на день рождения другу, любителю сериала Побег из тюрьмы, но так же любящему ЛФН. Основной смысл зарисовки затрагивает некоторые привычки австралийцев по отношению к своему национальному гимну.

Когда летнее австралийское солнце с неумолимой силой печет прямо в шею, трудно представить что на другом конце света, в Париже, сейчас разгар зимы.
Откинувшись на спинку стула, мужчина продолжает осторожно наблюдать за людьми, проживающими в номере напротив. С виду обычная супружеская пара средних лет. Но это только для не посвященных. На самом деле эти двое вовсе не супруги, а брат с сестрой, тесно связанные махинациями по отмыванию грязных денег с одим из крупнейших мафиозных картелей Юго-Восточной Азии. Торговля оружием, как обычно. Эта парочка сейчас номер один в разработках Первого отдела, а так же главная причина, по которой он сам и Никита, оказались в эко-отеле на берегу океана в самый разгар удушающего австралийского лета.
Очередная струйка пота стекает по его спине, и Майкл не может удержаться от мысленного проклятия в адрес наблюдаемых.
Что им мешало найти местечко посевернее для своих делишек?
Аромат кокоса долетает до него гораздо раньше, чем в поле зрения появляется сама Никита. Так пахнет ее крем для загара, поэтому Майкл знает, что стоит ему хоть чуть повернуть голову, как наблюдение будет безнадежно испорчено. Разве можно продолжать нормально работать, если перед тобой почти полностью обнаженная, не считая символического купальника, позолоченная солнцем морская нимфа со спутанными и просоленными длинными светлыми волосами?
Впрочем, как не старайся сохранить спокойствие, его работа уже прервана. Когда первые прохладные брызги падают на обожженное солнцем плечо, в мужском сознании становится пусто, зато мышцы тренированного тела напрягаются от неудержимого желания немедленно развернуться, схватить в объятия приблизившуюся девушку и прижаться горячими губами к золотисто-нежной коже ее живота. А потом найти хотя бы временное пристанище от полуденного зноя в относительно прохладной тишине их номера.
--Женщина у бассейна,--произносит Никита.
И Майкл непроизвольно отмечает, насколько правдоподобно звучит ее акцент. Отдел никогда не уделял большого внимания его произношению, он всегда играл роль того, кем родился. Но с Никитой все было иначе. Сейчас она не просто выглядела, как местная, она и говорила так, будто родилась на австралийском пляже.
--Ей как раз принесли третью порцию Кровавой Мэри, когда я уходила.
Никита прикладывает влажные ладони к его шее, приятно оттеняя прохладой жар обожженной кожи.
--Неплохой прикид,--насмешливо шепчет девушка. И Майкл знает, что в этом момент она разглядывает его голые, босые ноги.--Может привнесем новую моду в Отдел? Так и будешь ходить, когда вернемся?
Он делает вид, что не слышит ее подколов, прекрасно зная, как выглядит в надетых с утра шортах и рубашке без рукавов.
--Фейерверк на пляже в 21-00 все еще планируется?
Огорченно вздыхая из-за его нежелания отвлечься от дела, Никита отвечает:
--Да. Цель тоже будет там, я слышала ее болтовню с барменом. Флиртовала, пытаясь получить от него бесплатное угощение.
Обернувшись на интонацию, он успевает увидеть ее презрительно скривленные губы:
--Почему самые богатые всегда являются и самыми жадными одновременно?
Не выдержав этого наивного негодования, он улыбается:
--Может, поэтому они и являются самыми богатыми?
--Не забывай про отмывание денег и торговлю оружием,--нарочито серьезно бормочет она, одновременно стягивая кепку с мужской головы и зарываясь пальцами в его влажные волосы.
--Полагаешь, они настроены поработать сегодня вечером? Небольшой бизнес, пока остальные гости смотрят фейерверк и распевают национальный гимн?
Однако все мысли об Отделе и их задании испаряются из его головы, когда пахнущая кокосовым молочком, солнцем и океанской солью теплая женская плоть, наклоняясь, прижимается сзади, а губы Никиты тихо шепчут ему на ухо:
--Да.
Она прижимается еще крепче, и Майкл чувствует прохладу влажных женских бедер у своей разогретой спины.
--Кажется, у нас намечается пауза до начала следующего этапа операции?
Каждая из его мышц, от шеи до упирающихся в деревянные доски пола босых ступней, напрягается от ее близости. Однако он не сдается:
---Ты выучила слова национального гимна?
Теперь она наклоняется сверху, и влажная россыпь золотистых волос скользит по его голым рукам, а мягкая женская грудь дразняще касается шеи.
Ее купальник мокрый и кожа холодна настолько, насколько горячо его желание попробовать ее на вкус, от этой жажды кровь начинает быстрее бежать по венам.
--Ты вел наблюдение в течении последних трех часов.
Она сплетает их пальцы и прижимается прохладной щекой к мужской щеке.
--Мне кажется, тебе пора передохнуть.
Встав, он обнимает ее за талию. Не отрывая взгляда от нежной ложбинки между грудей, будто пересчитывая каждую новую веснушку, что могла бы появиться с того момента, как в последний раз они любили друг друга, Майкл толкает девушку в сторону открытой двери, в их комнату.
Однако все еще медлит, от привычки делать свою работу безупречно, не так-то просто избавиться:
--Никита…
--Я запомнила первые строчки, --перебивает она.--Майкл, все будет в порядке, поверь. Этого достаточно, моя домашняя работа уже выполнена.
Не позволяя ему передумать, Никита целует в губы: долго, обещающе, томно, заставляя смаковать желание с привкусом океанской соли.
Его уговаривать уже и не требуется. Закрывая дверь в их уютный мирок, состоящий из запаха кокоса и кедрового дерева, он прижимается губами к запрокинутой загорелой девичьей шее и ловит легкую вибрацию ее последних слов:
--Первые строчки, Майкл, вот послушай…, это все, что мне надо запомнить… поверь..

Много позже, вечером того же дня, все еще ощущая на коже аромат кокосового масла, Майкл, составляя отчет для Отдела, прислушивается к нестройному пению за окном. Одни и те слова подвыпившего хора под грохот салюта повторяются снова и снова, и снова… Между строчек о подтверждении новых контактов наблюдаемой цели, он, улыбаясь, размышляет о том, что надо бы напомнить Мэдлин о необходимости уточнить ее данные.